На пороге чудес - Энн Пэтчетт (2011)

— Посмотрите платья, какое-нибудь да подойдет, — Барбара остановилась у двери. — Я очень рада, что лекарство помогло и вам стало лучше. Я расскажу шаману, он тоже обрадуется. Мы заедем за вами завтра в семь, договорились?

Последний вопрос был формальным и не требовал ответа.

Не успела Марина раскрыть рот, как Барбара Бовендер удалилась, захватив с собой медицинский журнал.

Пять

Амазонский оперный театр, Театр Амазонас, многие посещали не столько ради постановок, сколько ради знаменитого здания.

Оно само по себе было незабываемым зрелищем, «перформансом» — величественный фасад со стройными колоннами из итальянского мрамора, эльзасская черепица, светильники из муранского стекла, мебель в стиле Людовика XV. Огромный купол был словно сорван чудовищной бурей с русского дворца и перенесен в Южную Америку. По крайней мере, так однажды сказал Марине какой-то турист, когда она остановилась перед оперой и фотографировала ее своим телефоном. Она так и не услышала ни от кого внятного объяснения, как тут могло появиться такое здание. Оно казалось форпостом цивилизации, сдерживающим джунгли. Не будь Театра Амазонас, джунгли давно бы поглотили город, опутав его лианами.

— Местные жители клянутся, что оперу никто не строил, что она появилась сама собой, — сказала Барбара, доставая из крошечной лакированной сумочки билеты на «Орфея и Эвридику» Глюка.

Джеки кивнул. Такая версия ему нравилась.

— Они говорят, что оперу принес космический корабль для какого-то принца, потому что он мог заниматься сексом только в этом месте.

На Барбаре Бовендер было короткое платье цвета слоновой кости; оно на всю длину открывало ее ноги — бесстыдную протяженность загорелых бедер и икр, подчеркнутую открытыми вечерними туфлями на очень высоких каблуках.

Это платье она предлагала Марине, но та отказалась. У каждого платья, которые Барбара привезла в гобеленовой сумке, не хватало какого-либо ответственного куска ткани спереди или сзади либо была очень короткая юбка. Марине пришлось задуматься, какую часть своего тела она может выставить напоказ. У платья цвета слоновой кости был скромный вырез на груди и длинные рукава, но оно было такое короткое, что могло смутить даже третьеклассника. В итоге она остановила свой выбор на длинном узком платье из темно-серого шелка, в котором оставались открытыми руки и спина, потому что Барбара обещала привезти ей шаль, хоть и проворчала, что это нарушит линии. После того как Марину перестало лихорадить и тошнить, она была искренне признательна ей не только за лекарство (хоть и жалела, что не вакцинировалась еще перед поездкой против гепатита А), но и за платье, и за возможность пойти в оперу. Она порадовалась поводу привести в порядок свои ногти, уйти вечером из отеля и послушать музыку.

К тому же миссис Бовендер приехала в отель, сделала Марине прическу и накрасила ей глаза. В жизни Марины было много подруг, способных наизусть перечислить периодическую таблицу, но ни одной, умеющей красиво уложить волосы.

После тщательной работы Барбара позвала Марину к зеркалу, чтобы она оценила результат, и Марина призналась, что не выглядела так красиво даже в день свадьбы.

— Вы должны взять за правило выглядеть хорошо каждый день, — сказала Барбара, застегивая на запястье Марины массивный золотой браслет. — Поверьте мне, если этого не делать, все быстро сойдет на нет.

Когда они втроем шли по фойе театра Амазонас, все оборачивались и провожали их взглядами.

Джеки, под кайфом, в чуть тонированных очках и с блестящими волосами, выглядел как мужчина, который способен пойти в театр с двумя женщинами. На нем была белая льняная рубашка с белым узором — сёрферская версия одежды для торжественного случая. Марина с сожалением и завистью думала, что такая красота, такое редкое физическое совершенство истрачены на Бовендеров.