И сказала, что не хочет, чтобы Барбара осталась.

Барбара разочарованно пожала плечами и взяла в руки ледяные пальцы Марины:

— О'кей, я вернусь в пять часов. Мы решим, какое платье вы наденете завтра в оперу. Я привезла несколько таких, которые будут красиво на вас смотреться. Как удачно, что у нас оказалась такая же высокая знакомая, — она пристально вгляделась в Марину: — Вам хочется стошнить? Постарайтесь удержаться как можно дольше. Чем дольше — тем лучше подействует лекарство. Дышите глубже — это помогает.

Пот градом тек по лбу Марины, по ее щекам и шее. Прозрачная жидкая слизь текла из носа, текла даже сильнее, чем пот и слезы из глаз. Марина даже не пыталась что-то сделать, ясно понимая, что никак не сможет это остановить. Дрожь сотрясала ее так, что стучали зубы, и она старалась держать рот открытым.

Даже если существует противоядие, она все равно не получит его вовремя. Это конец всего.

Сейчас она поняла, что такое — конец всего.

Если она все же выживет и столкнется с этим еще раз, она сможет назвать это по имени. Последнее, о чем отчетливо подумала Марина: интересно, она жертва убийства или самоубийца, раз сама выпила яд?..

Вдалеке, за городом, орали древесные лягушки, и от глубокого, ритмичного пульсирования их голосов бешено стучало ее сердце.

Марина проснулась на прохладных кафельных плитках в ванной, ее голова покоилась на стопке полотенец. Открыв глаза, она увидела крупного ярко-красного паука, ползущего по краю раковины.

Сколько прошло времени, она не знала и была этому рада.

Она пошевелила пальцами, сделала вдох, выдох, раскрыла и закрыла рот. Недомогание, вызванное снадобьем шамана, покинуло ее тело и в ярости своего отступления унесло с собой и изначальную болезнь.

Марина была жива и вроде бы здорова.

Из-за неудобной позы болело бедро, но это уже мелочь…

Медленно, осторожно она встала, перелезла через край ванны, села в нее. Включила горячий душ, постепенно перешла на прохладную воду. Почистила зубы и выпила бутылку воды. Глаза, носоглотка еще были воспалены, но ясность в голове говорила о конце болезни. Она наклонила голову вправо, потом влево. Обернула ее полотенцем, прошла в спальню и обнаружила, что там все чисто убрано, а Барбара Бовендер сидит в кресле у окна и читает «Медицинский журнал Новой Англии».

— Вы поглядите, кто пришел! — воскликнула Барбара.

— Вы ведь должны были уйти, — проговорила Марина, но ее голос был еле слышен. Она прокашлялась, пытаясь оживить ободранные рвотой голосовые связки. — Вы ведь собирались уйти.

Она нашла банное полотенце, аккуратно сложенное на кровати, и завернулась в него.

— Я чуть было не ушла, но вам очень быстро стало плохо. Начало действовать лекарство. Тогда я решила остаться и проследить, чтобы вы не упали и не разбили голову об унитаз. Но сейчас вам лучше, правда? Вы выглядите гораздо лучше.

— Да, — скупо ответила Марина.

У нее не поворачивался язык благодарить особу, которая ее отравила, но она не могла и отрицать, что яд улучшил ее состояние.

— Эту статью я прежде не читала, — сказала Барбара, приподняв журнал. — Она увлекательная, даже научная ее часть, которую я не очень понимаю. Я вот думаю, как удачно получилось, что мне пришлось провести пару часов в вашем номере. Должна признаться, что до этого я не очень понимала суть работы Энник. Подумать только, что женщины смогут не торопиться и рожать детей, когда им удобно — в сорок, пятьдесят, даже в шестьдесят лет. Как здорово, — Барбара помолчала и взглянула на Марину. — Знаете, я как-то еще не спросила, есть ли у вас дети.

— Нет, — ответила Марина.

Кондиционер был установлен на режим сильного охлаждения, и она уже дрожала от холода.

— Мне нужно одеться.

Впервые за много дней ей захотелось есть.

— Ах, конечно, — Барбара встала с кресла. — Можно, я возьму журнал? Джеки тоже будет интересно.

— Хорошо, — согласилась Марина.