Корсар - Джордж Байрон (1981)

Абдулла и сам не знал подробностей, поэтому изложил все в общих чертах:

— Похоже, они бросились на охранников и угнали небольшой грузовик, переделанный для езды по старой железнодорожной ветке, и вместе с ним один вагон. — В трубке по-прежнему молчали, и Абдулла продолжил: — У карьера их остановить не удалось, сопляки-охранники догнать тоже не сумели. Я отправил на вертолете отряд опытных бойцов взорвать мост, так что беглецы точно никуда не денутся. — Командир террористов громко сглотнул. — Я тут подумал, после рассказа американского археолога нам здесь делать нечего. Теперь точно известно, что мы ошибались, полагая, будто база того, первого Сулеймана аль-Джамы — в долине, где пылающая тьма. «Сакр» спрятан в Тунисе, и наш поисковый отряд вот-вот его обнаружит.

Снова звон колокола и гудок.

— Где вы? — поспешно спросил Абдулла.

— Не твое дело. Продолжай.

— Поскольку больше не нужно делать вид, что мы планируем возобновить работы в угольном карьере, на который вроде указывала легенда, я счел за благо взорвать мост. Так мы разом покончим с беглецами и начнем сворачивать операцию.

— Сколько опытных бойцов ты послал?

— Человек пятьдесят.

— Не рискуй ими ради пленных. Если надо, пошли побольше новичков и объясни, что тем самым они выполняют волю Аллаха. Погибнут мучениками и попадут прямо в рай — так сказал имам.

Абдулла решил не вдаваться в подробности и не объяснять, что времени менять людей у моста уже нет. Вместо этого он спросил:

— Что делать с этой американкой — с госсекретарем?

— Через тридцать минут прибудут вертолеты, один из них ее заберет. Твоя основная задача — покончить с пленниками и убедиться, что наши силы в Триполи в полной боевой готовности. На встрече будет охрана, с которой придется разобраться, — иначе не попасть в зал. Чиновники, разумеется, не вооружены. Нужно, чтобы эти идиотские мирные переговоры утонули в крови.

Так долго его собеседник еще ни разу не говорил. Абдулла верил в общее дело не меньше своих соратников, не меньше даже, чем сам имам аль-Джама, однако и он полагал, что есть некий предел фанатизму, который перейти сложно.

Он часто слушал болтовню мальчишек в тренировочном лагере. Все они — и уличные оборванцы, и дипломированные пижоны — увлеченно выдумывали для врагов ислама жуткие пытки, просто чтобы подбодрить друг друга. Юность самого Абдуллы пришлась на гражданскую войну. Он был тогда в Ливане и занимался тем же самым — болтологией. Все ею занимались. И главное, понимали (правда, признаться страшились даже самим себе), что только воздух сотрясают, стараются поддержать уверенность в своей правоте и ненависть к врагу. А когда до дела доходит, юнцы со страху не могут даже пистолет нормально поднять. Вот почему шахидские пояса разрабатывают с максимальной степенью защиты «от дураков».

К собеседнику Абдуллы это не относилось. Он обожал сечь головы неверных ятаганом времен Крестовых походов. В пустынных горах Чечни он живьем поджаривал русских солдат, а в Багдаде вешал на столбах изуродованные тела американских миротворцев. Родного племянника, подростка с мозгами двухлетнего малыша, который больше всего на свете любил раскладывать песчинки кучками по сто, он отправил с двадцатью килограммами начиненной гвоздями взрывчатки в суннитский район Басры. Взрыв в прачечной унес жизни пятидесяти женщин, а еще сотни и тысячи погибли потом в бесконечных акциях возмездия между двумя ветвями истинно верующих.

Абдулла исполнял волю Аллаха — как он ее понимал. Этот же человек, личный телохранитель аль-Джамы, убивал и пытал людей ради собственного удовольствия. В окружении имама все знали, что он даже не мусульманин. По рождению, конечно, да, но он не молится, не постится во время Рамадана и вообще ест запрещенную пищу.