Твердыня тысячи копий - Энтони Ричес (2011)

Из головы приближающейся колонны отделился всадник в сопровождении полудюжины пехотинцев, перешедших на ровный, небыстрый бег. Доспехи и оружие конника гордо поблескивали в свете позднего утра. Своего скакуна он остановил там, где чувствовал себя в безопасности от лучников. Ближайший к Харну ратник все же положил стрелу на тетиву, не прочь попытать удачу даже на таком отдалении, однако предводитель дружины хлопнул его по плечу и помотал головой.

– Сначала послушаем этого гада, а уж потом постарайся влепить ему в кишки… Эй, ты там! Давай сюда!

Римский офицер спешился и направился к стенам захваченной варварами крепости. Эскорт из шести пехотинцев окружал его фронтальным полукольцом, чтобы в любую секунду прикрыть щитами. Шагах в пятидесяти от каменной кладки офицер остановился и прокричал – громко и отчетливо, чтобы его мог слышать любой, кто в ту минуту оказался на стенах:

– Воины-сельговы! Я – трибун Скавр, командир этой части и человек, чей кулак стискивает вашу судьбу! Вам повезло наткнуться на еще не сожженный форт, но даже сейчас вы стоите на стенах, не зная, что делать: то ли обороняться, то ли бежать дальше на север. Решение принимать вам, я тут не указчик. Однако хочу поделиться одной маленькой новостью, которая поможет уяснить, что именно вас ждет, когда мы ворвемся внутрь. За моей спиной стоит когорта из Шестого легиона. Это не желторотые рекруты, силком пригнанные из Германии для пополнения, когда подлая измена обошлась Шестому легиону в три манипулы. Эти солдаты собственными глазами видели, что и как вы проделали с их боевыми товарищами в том сражении, где легион потерял своего орла. Не удивляйтесь, что они не будут сносить вам головы на месте. Нет, вы нужны им живьем! Чтобы еще несколько часов корчиться от таких мук, которые нельзя и представить! С любого из вас, кто выживет при штурме, сдерут кожу, прибьют к кресту и оставят кормить воронье своим сырым мясом!

Харн перегнулся через парапет и дерзко крикнул:

– Тогда зачем ты нам это говоришь, латинянин?! Не оттого ли, что боишься идти на приступ? Надеешься, что мы сами вылезем под ваши копья?

Ответ трибуна был скорым и откровенным. У любого, кто мало-мальски понимал язык римлян, вдоль хребта побежали мурашки.

– Нет, Харн! Я хочу лишь сдержать ту клятву, которую принес необоримому Митре, что расквитаюсь сполна со всем твоим поганым племенем! И для этого мне нужно, чтобы ты сидел на месте! А уж мы как-нибудь пробьемся через вашу оборону!

Не сводя глаз с офицера, Харн бросил уголком рта:

– Вали его.

Ратник вскинул лук, оттянул тетиву, пока железный наконечник стрелы не коснулся деревянной спинки – но не успел он выстрелить, как главные ворота распахнулись и по центральной улице викуса, в сторону северного выхода из крепости, помчалась небольшая, но на редкость шумливая кучка варваров, человек двадцать. Один из них, здоровенный и смутно знакомый детина, на бегу вертел головой и орал что есть мочи:

– Спасайся кто может! Богиня разгневалась за святотатство и наслала латинян на наши головы!