Хозяин Амура - Хван Дмитрий Иванович (2011)

Леонов, офицер из морпехов, выполнявший приказы полковника Смирнова – этапировать до Ангары пленных шведов и набрать в Нижнем охочих до переезда или работы людей, поначалу не понял, к чему клонит этот мужик, оказавшийся среди троицы явным лидером. Обернувшись, он заметил как раз ударивших по рукам начальника нижегородской фактории Олега Маслова и Михаила Афанасьевича – выборного человека от вчерашней депутации ярославских и нижегородских купцов.

– Так то человек от купцов пришёл, договариваться о присоединению к нашему каравану. Шесть купцов с нами идут, – объяснил старшему Андрей.

– И Мосолов? – уточнил колеблющийся Прохор.

Леонов кивнул, нетерпеливо постучав по выделанной коже папочки пальцами.

– Тогда и меня пиши в свою бумагу! – воскликнул после небольшой паузы собеседник. – Прохор я, а по отцу Лукич. Старшой в артели я, людишки у меня что ни есть – лучшие, да справные. Хошь острог, а хошь ещё чего!

– А камень класть, кирпич? – задержал карандаш над бумагой Леонов. – Сможешь?

– А то! – в запале махнул рукой Прохор. – Всё одно, пиши!

Уже на третий день после разговора в фактории онгарцев Прохор с семьёю, оставив дом и хозяйство на младших братьев, отправился вниз по Волге. Кроме него на лодии были и его артельщики, да несколько крепких мастеров, коих он сам уговорил отправиться вместе с ним в далёкий путь, прельстив своей сказкою. А утром того дня Прохор смотрел, как мрачные стрельцы, усилиями Андрея оставленные с вечера без хмельного, сажали за вёсла свейских полоняников. А перед самым отплытием на лодии появился парень, похожий на давешнего юнца у ворот фактории, да только за плечами его было то же ружьё, что и у тех караульщиков. Парень, для начала проверивший число свеев, принялся окликать и бывших на палубе работников. Выкликая кого-нибудь из мужиков, он каждый раз вызывал этим весёлые шутки у мастеровых.

– Фрол Степанович Ветлугов! – и названный тут же становился центром потехи. Перед ним картинно ломали войлочные шапки и кланялись, называя боярином, воеводой, а то и князем светлым.

Поначалу Прохор не понимал, за коим лядом онгарцы именуют простых мужичков и даже баб отчеством, да придумывают им какие-то фамилии, испрашивая для сего место рождения. Первый раз он спросил о том у молодца, что был при воротах фактории. На что тот сказал, что отчества и фамилии должны быть у всех, а то, что их нет, то неправильно.

– У вас тут и вовсе клички в ходу, что у детишек! – ответил он тогда, ещё больше запутав артельного голову.

Тогда Прохор решил узнать это у того писаря, что окликал народ, отмечая что-то на листе бумаге.

– Так же проще – табеля вести и учёт! – пояснил писарь. – А ежели, к примеру, в бригаде пять Матвеев будет, али Иванов? Что тогда? Путаница! Фамилия – она человека сразу выделяет. Вот ты откель? С Рославки? Рославцев и будешь, нешто плохо?

– Верно, не плохо, – пожал плечами Прохор.

И когда прозвучало:

– Прохор Лукич Рославцев! – нижегородец, откликнувшись – «Тута я!» – всё же почувствовал не то веселье, что многие, а ощутил некое чувство гордости причастности к чему-то большему и важному. Немаловажным фактом оказалась и обещанная плата – при расчёте за год, ему, начальнику бригады, как пояснил Андрей Леонов, положили восемьдесят рублей. Ермолай, получавший плотником в Нижнем пятнадцать копеек в месяц, за год в Сибири, зарабатывал бы тридцать пять рублей. Семёну обещали тридцать. На эти деньги можно было неплохо развернуться в городе.