Уличный боец - Саймон Скэрроу (2012)

Брут нервно обернулся к Спурию за поддержкой, но Спурий сидел молча, и Бруту пришлось говорить одному.

– Предполагалось, что банды будут заниматься только уличными поборами. Это мы всегда и делали. Брали деньги за защиту, управляли борделями, улаживали споры в наших собственных районах, так? Пока мы этим занимались и пока другие банды держались в своих границах, можно было нормально жить на наши доходы. Но началась эта война банд. С тех пор мы постоянно теряем людей и у нас нет времени на нашу обычную работу…

Под испепеляющим взглядом Милона он замолчал. После паузы Милон заговорил низким, холодным тоном:

– Ну и что? Все будет по-прежнему, когда мы избавимся от Клодия и его дружков.

Брут надул щеки:

– В этом-то и дело. Парни хотят, чтобы было как раньше. Они не хотят драться с другими бандами. Я сказал, что попрошу тебя заключить перемирие с Клодием и положить конец войне банд.

– И как, по-твоему, это будет выглядеть? – язвительно спросил Милон. – Как только я побегу к Клодию и начну умолять его прекратить войну, все пойдет наперекосяк. Мы станем посмешищем для всего Рима. Очень скоро другие банды попытаются вторгнуться на нашу территорию, а люди на Авентине и пальцем не пошевельнут, чтобы остановить их. Знаешь почему? Потому что они больше не будут бояться нас. Или, по крайней мере, будут больше бояться других банд. Страх – вот что держит нас у власти здесь, на Авентине. Если мы прогнемся под Клодия, с нами будет покончено. Мы должны продолжать драться, и мы должны победить. Другого выбора нет, понял? – Он помолчал и с презрением бросил: – Или ты совсем не думал об этом с твоими дружками?

Брут съежился под злым взглядом своего предводителя:

– Но, Милон, при таких обстоятельствах нас вскоре окажется недостаточно для управления Авентином. Разве ты не понимаешь? Мы должны поговорить с Клодием. Мы должны остановить это. И вообще, с какой стати мы делаем всю грязную работу для политиков?

Неожиданно Милон схватил наполовину полный кувшин и кинул его в голову Брута. Кувшин разлетелся на куски, темно-красное вино разлилось по столу, облив Спурия, Милона и Марка, который стоял совсем близко. Брут со стуком уронил голову на стол, застонал и потерял сознание. Из раны на его голове полилась кровь, смешиваясь с вином, разлитым по столу. Несмотря на свою подготовку, Марк вздрогнул и отпрянул назад. Все за столом в ужасе пялились на разыгравшуюся сцену. Другие люди, находившиеся по краю Ямы, поняли, что что-то происходит, и повернули голову в сторону таверны. Милон забрался на стол и обвел взглядом обращенные к нему лица. Он громко заговорил, и его голос эхом отозвался от стен домов.

– Мне только что сказали, что кое-кто из вас сомневается в правильности моего решения воевать с бандами этого мерзкого выскочки Клодия. Похоже, вы боитесь этой войны. Неужели некоторые из вас настолько низко пали? Трусливые червячки слишком боятся защищать то, за что мы так долго боролись? Теперь уже неважно, как началась эта война. Факт тот, что мы все вовлечены в нее и выбора у нас нет. Мы должны драться и победить. Это путь Авентина.

Он показал пальцем на Брута:

– Этот ничтожный трус сказал мне, что мы должны отказаться от всего, чего достигли, попросить Клодия закончить войну и дать нам мир. Мир! Как только другие банды в Риме услышат об этом, они перестанут нас уважать. Они используют любую возможность, чтобы доказать, что авентинские банды – жалкие слабаки вроде этого паразита у моих ног. – Милон с силой пнул бесчувственного Брута, и тот свалился со скамьи на землю рядом с Марком. – Вот что случится со всяким, кто струсит и откажется воевать. Мне нужны мужики, настоящие мужики, которые пойдут вслед за мной драться с подонком Клодием, а не слабаки, которые при первой же неудаче побегут к мамочке.

Взгляд Милона остановился на Марке. Он подозвал мальчика и тихо сказал:

– Поднимись-ка сюда, парень.