Той Мозес в ту ночь не раз выходил из бара на улицу, предоставив посетителям заняться самообслуживанием. Те сами себе наливали, расписывались в замусоленной книжице Джона, которую вел теперь Той. Никто не допытывался, зачем он выходит и стоит в потемках, а Той не считал нужным объяснять. Тем и хорош «Мозес – Открыт Всегда»: никто ни у кого не требует объяснений, зато каждый заботится о каждом.

Раз пять-шесть Той, обогнув двор, прокрадывался к сеновалу и проверял, как там дети. Все было в порядке, но в последний раз, когда он проверял, перед самым рассветом, их было по-прежнему трое.

Блэйд никогда не боялся мышей, но сейчас только о них и думал. Отец сказал, их здесь тьма, сказал, что мыши прогрызают стены, – значит, мальчишку сгрызут и подавно.

Вот где был Блэйд. В чулане с земляным полом, и сидел там уже много часов. Он не знал точно сколько.

Мрак был непрогляден, бесконечен. Когда Рас что-то строил, непременно получалась неприступная крепость. Даже если на улице светло, сюда не проникает ни лучика, и Блэйд не знал, день сейчас или ночь. Наверно, ночь. Не слышно ни болтовни Блу, ни отцовского голоса, ни лая собак – ничего.

Он был голый. Как в купальне, когда вдруг услышал плеск, оглянулся и увидел брызги, будто что-то тяжелое ударилось о воду. И сердце чуть не выпрыгнуло из груди – он знал, что это значит. Сразу понял. Он повернул к берегу, но что-то всплыло рядом, схватило его за ногу, утащило под воду и держало там целую вечность.

Блэйд отбивался. Яростно, отчаянно. В прозрачной зеленоватой воде мелькало лицо отца. Улыбающееся, точно это игра.

Блэйд видел однажды, как отец поймал голыми руками сома. Вот какой он ловкий. И Блэйд себя чувствовал точь-в-точь как тот сом. Попался – и уже не спастись.

Кончилось все быстро. Отец вытащил Блэйда из купальни, швырнул на землю и накинул ему на шею аркан, пока Блэйд лежал, глотая воздух и сплевывая воду. Аркан. Будто лошади, которую ведут в конюшню, чтобы там стреножить. Один конец веревки Рас оставил на земле, пока одевался (он скинул одежду перед прыжком в воду), и Блэйд попытался снять петлю. Но Рас схватил веревку и рванул так, что у Блэйда чуть голова не слетела с плеч, и он больше не пытался освободиться. Просто притих и стал ждать шанса сбежать.

Но шанса не возникло, ни единого. Рас потащил его на веревке через лес к дому, а разбросанная одежда Бэнвилла осталась на берегу.

Так Блэйд очутился здесь.

Он мерз. В разгар лета лежал, сжавшись в комок, и дрожал. Руки тянулись рисовать на земле, это всегда помогало успокоиться, но сейчас он боялся шелохнуться. Боялся наткнуться на что-то в темноте, боялся полчищ зубастых зверьков с длинными хвостами, что выберутся из нор и набросятся на него, голодные. Издают ли мыши звуки, когда едят, или же никаких звуков не будет, только его крики? Услышит ли мама, придет ли на помощь?

Мама до сих пор не пришла, а кричал он без конца. Кричал и колотил в стены, пока не сорвал голос и не сбил в кровь кулаки. Крови он не видел, но чувствовал ее вкус, когда посасывал пальцы, чтобы унять боль.

Очень долго не доносилось ни звука, но вдруг Блэйд услышал крик куропатки – наверно, уже утро. Блэйд сел. Все ныло: руки, плечи, ноги, шея.

Кожа, мышцы, кости. Блэйд ждал, когда снова закричит куропатка, и, когда дождался, крик ее стал для него точкой отсчета. Значит, настал день.

Скоро стали слышны и другие звуки. Запели птицы – значит, и вправду утро. Проснулись собаки, завозились, заворчали.

Хлопнула дверь. Блэйд почти не сомневался, хлопнула дверь. Он прислушивался со страхом и надеждой, не ошибся ли. Да, так и есть. Со двора донесся голос отца – он говорил с собаками, успокаивая их, приказывая замолчать.

Блэйд приготовился к худшему.

Глава 23

Сван решила спасти Блэйда Белинджера. Минуло уже три дня, медлить больше нельзя.