Взлет и падение ДОДО - Нил Стивенсон, Николь Галланд (2017)

Я дружески обхватила его за шею и притянула к себе. Тристан улыбнулся в ответ, но несколько скованно.

– Это замечательно! – продолжала я. – Эржебет больше не кобенится?

Тристан завел глаза к потолку, однако мне не показалось, что он слишком уж обеспокоен.

– Мы над этим работаем. Активу нравится, когда перед ней заискивают влиятельные мужчины в деловых костюмах. Она в восторге от Константайна Руджа, поскольку тот носит запонки и окончил Оксфорд. Думаю, я сумею определить курс.

– В таком случае поздравляю. Когда начинаете?

– Как только попадем в Вашингтон для присяги.

– Ты и Эржебет.

Тристан глянул на меня как-то странно.

– Стоукс. Мы будем перемещать людей назад во времени.

Он указал большим пальцем себе за плечо, как будто прошлое находилось там.

– Да, это я поняла.

– И?

– Что «и»?

– И кто, по-твоему, годится для путешествий назад во времени?

Я пожала плечами:

– Спортсмены? Убийцы?

Тристан только мотал головой.

– Историки?

– Стоукс! – Он рассмеялся. – Кто бы это ни был, ему придется действовать в обстановке, где никто не говорит на современном американском английском. Нам нужны лингвисты и полиглоты. Нам нужна… – Он указал пальцем, – ты.

Я вытаращила на него глаза. Подозреваю, челюсть у меня тоже отвисла.

– Ты нужна мне, – продолжал Тристан, понимая, что я онемела от изумления. – И я почти уверен, что другой работы у тебя сейчас нет.

Голова закружилась, и я, хоть и сидела, для надежности оперлась рукой на журнальный столик.

– Так что скажешь? – спросил Тристан, расплываясь в дружеской улыбке. – Возможности попрактиковаться в разговорном шумерском не обещаю, но кто знает.

Я чувствовала себя на вершине американских горок – вот сейчас меня понесет вниз, вниз по захватывающе крутому склону, будет весело и страшно. Только сумасшедшая могла согласиться на такое предложение.

– Ты хочешь отправить меня в прошлое? – услышала я свой голос, который показался мне чужим.

– Ну, не навсегда, – ответил Тристан. – Мне бы слишком сильно тебя недоставало.

Черт бы побрал его треклятую улыбку. И он даже взъерошил мне волосы, мерзавец.

– Когда отправляемся? – спросила я.

Часть вторая

Материализация – куда более сильное потрясение, чем все другие эксперименты, которые мы проводили в ОДЕКе. Я не только (как всегда) плохо соображала, кто я и где, но еще и очутилась на месте совершенно голой. Под открытым небом средь бела дня.

Я успела ощутить босыми ступнями теплую траву и тут же, не устояв на ногах, рухнула вбок. В ноздри мне ударил запах прогретого солнцем перегноя. Несколько мгновений я ничего не делала, только дышала. Сознание – «здесь и сейчас» человеческого разума – привязано к физическому окружению тысячами нитей, которых мы по большей части не замечаем, пока они вдруг не порвутся. Если взять современную аналогию, нечто похожее происходит, когда экскаватор случайно перерубит толстый подземный кабель, разом обрывая бесчисленные интернет-соединения и телефонные звонки. Наши чувства постоянно воспринимают картинки, звуки, запахи, тактильные ощущения. Когда ведьма вас переносит, все это рвется и ваш мозг не понимает, как ему работать, пока не вплетет себя в окружающую обстановку. На это уходит минута.

Солнце, пробивающееся сквозь древесную крону, согревало мне левый бок, правый ощущал неровности земли, кустики травы, веточки, корявые корни. Пока сознание привыкало к новой обстановке, я отметила, что не слышу постоянного фонового шума современной цивилизации. Воздух полнился пением птиц и жужжанием насекомых.

Что-то просвистело прямо надо мной, и тут же раздалось негромкое «тюк». Я подняла голову и увидела, что из выступающего над землей древесного корня торчит стрела. Серое оперение все еще подрагивало. Если бы я не упала, она вонзилась бы в меня.