Меня зовут Шейлок - Говард Джейкобсон (2016)

– Нет, конечно же, нет. Кольцо я потерял – вот и все.

– Тогда будем надеяться, что Плюри тебе поверит.

– А почему бы ей не поверить?

– Потому что твои слова похожи на оправдание.

– Я на самом деле его потерял!

– Это оправдание беспечности.

– Черт, д’Антон, оставь меня в покое! Ты ничем не лучше ее.

Огромная волна усталости накрыла д’Антона. Как же ему надоели влюбленные вместе с их безвкусным обычаем обмениваться кольцами! В молодости он и сам следовал тому же обычаю – всегда с нерешительностью, всегда из убеждения, что от него этого ждут. Д’Антон понимал, что символизирует обмен кольцами и потеря кольца, однако напыщенные клятвы в вечной верности, которые мужчина и женщина произносят всякий раз, как надевают друг другу на палец золотой ободок, а затем приземленные обвинения в измене, если один из них его потерял, будто весь обряд – всего лишь испытание на верность, заранее обреченное на провал, иными словами, западня, ловушка, такая же безжалостная, как силок, проволочная петля для ловли кролика – все это удручало, подавляло и вызывало разочарование. Плюрабель – женщина во всех отношениях исключительная, и тем не менее Барнаби уверен: едва она узнает, что он потерял символ ее любви, как превратится в склочную бабу.

– Если хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, зачем было обращаться ко мне за помощью?

– Извини, д’Антон. Зря я это сказал. Прости, пожалуйста.

Д’Антон понял: его юный друг репетирует покаянную речь перед Плюрабель. Чувствуя себя неловко и в то же время польщенно, он слегка отодвинулся от края воображаемой кровати.

– Чем же я могу тебе помочь?

– Не мог бы ты сказать, будто на время взял у меня кольцо?

– Я? Взял у тебя кольцо? Зачем?

– Ну, не знаю… Чтобы подарить шлюхе?

Повисло молчание, которое нарушил только приход сомелье.

– Извини, – снова сказал Барнаби.

Д’Антон немного помедлил, прежде чем прервать собственное безмолвие.

– Знаешь? Я скажу, будто забрал у тебя кольцо, чтобы закрепить камень.

– На нем не было камня – просто золотой ободок.

Совершенное, ничем не запятнанное кольцо в знак совершенной, ничем не запятнанной любви, вспомнил д’Антон. Что же, он сам положил этому начало. Помогать людям встретиться – его призвание. Находить для других счастье, которого не может найти для себя.

– В таком случае я скажу, будто забрал кольцо на полировку. У меня свой полировщик.

– Разве оно нуждалось в полировке?

– Это не имеет значения.

– А Плюри заметит разницу?

– Не будет никакой разницы, потому что нет никакого кольца.

Барнаби озадаченно поглядел на д’Антона.

– Ты же его потерял, помнишь?

– А, ну да. А дальше?

– Я скажу, что сам потерял его. По пути к полировщику.

– Чертовски хорошая идея! Но лучше скажи, что потерял на обратном пути.

– Какая разница?

– Пускай Плюри знает, что кольцо все-таки отполировали.

– Как пожелаешь.

Барнаби взял руки д’Антона в свои.

– Я твой вечный должник.

Глаза д’Антона затуманились.

– Не говори так, пожалуйста, – произнес он.

– Хорошо, но могу я хотя бы пообещать, что больше никогда не попрошу тебя ни об одной услуге?

– Мне бы не хотелось, чтобы ты давал такое обещание.

– Понимаю, – ответил Барнаби, хотя не понял ничего.

Его настроение настолько улучшилось, что в нем едва можно было узнать того взъерошенного человека, который вошел в ресторан пятнадцать минут назад.

Барнаби уселся поудобнее и улыбнулся своему благодетелю.

– А как там дела с картиной? – спросил он.

– Имей терпение.

– Неужели ты до сих пор не уговорил старого жмота ее продать? В чем загвоздка? Он требует больше денег?

– Для начала давай разберемся с кольцом.

Барнаби уселся еще удобнее. Да, жизнь – штука трудная, но нет таких трудностей, которые не решили бы за него другие.