Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

— По потребе[42]… — послушно откликнулся лях и универсальным жестом изобразил процесс отправления малой нужды.

— Потерпишь! — безапелляционно заявил Мишка, многозначительно поведя самострелом. — Или прямо здесь дуй… ишь, каким застенчивым сделался! Не бойся, не оторвут тебе ничего!

— А вот я так и оторвала бы! — неожиданно заявила немолодая женщина, сидящая на земле недалеко от Мишки. — Как сильничать, так не стеснялся, а тут вдруг застенчивым стал!

Лях, пряча глаза, на всякий случай отошел на несколько шагов в сторонку.

«Комедь, блин: зеки вертухаями командуют! Сладкая мечта «спецконтингента».

— Эй парень! — окликнула Мишку молодуха в драной рубахе, синяком на пол лица и сильно расцарапанной шеей. — А ты попал бы из своей стрелялки, если б этот гнус свое хозяйство достал?

«Гм, сэр, разбитная, однако, мамзелька! Поваляли ее, надо полагать, неслабо, однако живости не утратила!».

— Ха! Да наш боярич на слух стрелять умеет! — влез в разговор урядник Степан. — Он бы этому усерышу с закрытыми глазами, только по журчанию, болт куда надо засадил… и куда не надо, тоже!

«Пленники» негромко загомонили, наперебой перечисляя разные места ляшского организма и классифицируя их по признакам: «куда надо» и «куда не надо». Получалось, что «надо», вообще-то бы, везде, но только так, чтобы не сразу помер. «Часовые» и вовсе затосковали.

— Боярич! — Немолодая женщина, высказавшая желание «оторвать», пересела поближе к Мишке. — А ты и в правду боярич?

— Да, боярич из рода Лисовинов, внук воеводы Корзня.

— И сотником у этих? — женщина качнула головой в сторону Степана.

— Верно. Меня Жданом звать.

— Жданом?

— Во Христе Михаил сын Фролов.

— А… ну да, конечно… А меня Буеслава.

«Ого! Не простая бабонька! Буеслава — напористая, сильная[43]. Просто так подобные прозвища не дают, наверно, что-то, вроде нашей Добродеи, только в ином смысле, разумеется. Короче, крутая баба, с воинственным характером».

— Рад познакомиться, матушка Буеслава! — Мишка, хоть и не вставая, подчеркнуто склонил голову, коснувшись груди подбородком. — Честь для меня.

— Вежливый… — Буеслава скупо обозначила улыбку — и внук Корзня… — улыбка тут же угасла. — А скажи-ка, Ждан, где ж ты себе сотню таких удальцов набрал?

— Так у нас там Воинская школа есть, матушка Буеслава. Все мои ребята в той школе ученики.

— Да? И кого ж вы в той школе учите?

Мишка чуть не ляпнул: «Воинов, конечно», но вовремя сообразил, что вопрос о том, кого в Воинскую школу принимают.

— Да всех учат, не только ратнинских! У нас там и ребята из Турова есть, даже торк один затесался, а больше половины ребята из дреговических родов. Светлая боярыня Гредислава Всеславна их на учебу благословила…

— Почему Гредислава? — перебила Мишку женщина. — Правильно говорить Градислава — создающая славу.

— Да? А у нас так говорят. Я думал, что Гредислава это от грядущей славы. И боярыня не поправляла…

— Ну… ей виднее, может, и надо так с вами, христианами…

— Эй! Тихо там! — Над бортом захваченной у ляхов ладьи поднялась голова десятника Егора. — Расшумелись, как на торгу!

«Злой — пацанами командовать оставили, да еще Луку вчера чуть не грохнул случайно… ругани в свой адрес наслушался…».

* * *