Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

Увидел Иисус монету в руке у одного из своих недругов и спрашивает: «Чей лик на монете?». «Кесарев» — отвечают. «Ну, так и отдайте Богу — богово, а кесарю — кесарево». И недруги Его удалились в великом смущении. Вот и я повторю за Ним: «Богам — божье, людям — людское. И не надо одно с другим мешать».

— Хм… — Буеслава покривила рот в усмешке. — Думаешь, и я в смущении удалюсь?

— Да с чего бы? — снова изобразил удивление Мишка. — И я — не Он, и ты мне — не недруг! Или я ошибаюсь?

— Верно говорят: — Буеслава снова не стала отвечать на впрямую заданный вопрос — интересный ты отрок, Ждан…

«Кто говорит? Не почтеннейший ли Треска?».

— Так учителя у меня хорошие, матушка Буеслава. Та же боярыня Градислава Всеславна не брезгует, уму разуму учит… и другие.

— Богам — божье, людям — людское. — Повторила за Мишкой женщина. — Значит, так ты и рассуждал, когда дал нашим возможность свое достояние спасти? Или же тебе боярыня заранее подсказала?

«Ну, конечно, Треска, кто же еще?!».

— Не подсказывала, но уверен: одобрила бы! Матушка Буеслава, взял б кто из ваших да приехал бы на нашу Воинскую школу посмотреть, заодно и с боярыней повидались бы, мы ж рядом — меньше версты.

— А чего мне на вашу школу глядеть? — резкая смена темы сбила женщину с толку.

— Так ведь ярмарки-то в прошлом году не было, и в этом году не будет!

«Хе-хе, реклама — двигатель торговли, сэр! Ну, сеньора, ну, спрашивайте: «А причем здесь…».

— А причем здесь ярмарка-то? — послушно последовала мысленным рекомендациям Буеслава.

— Так у нас в Ратном лавка купеческая открылась, хоть каждый день торг веди. К вам же летом с товарами приезжали?

— Приезжали…

— А много ли во вьюках привезешь? В лавке же всего, чего хочешь, полно! Приезжай, торгуй! И добираться удобно, хоть летом, хоть зимой — по Пивени, мимо нас не проедешь! А как расторгуетесь, то всего полдня пути, и можно боярыне почтение выказать, да на воинскую школу глянуть.

— Да что ты привязался-то со своей воинской школой? — Буеслава недовольно повысила голос.

— Т-с-с… — Мишка приложил палец к губам. — Опять десятник Егор ругаться будет.

«Нормальненько! Информация о лавке, считай, «двадцать пятым кадром» прошла! Потом всплывет. Маркетинг, блин… А теперь, внимание, почтеннейшая публика, сейчас будет фокус!».

— Матушка Буеслава, не сочти за труд, передай честному мужу Треске, что лучше бы ему самому со мной потолковать, а то получается…

Ап! Пальцы Буеславы впустую цапнули то место, где обычно висит на поясе нож.

«Ой, недаром тебе такое прозвище дадено, бабонька!».

— Изгаляешься, змееныш… — Буеслава злобно ощерилась, но почти сразу же злость на ее лице сменилась сначала настороженностью, а потом растерянностью. — А откуда ты…

— А что, светлая боярыня ЛЮБОГО себе в ученики возьмет? — подчеркнуто внятно вопросил Мишка, пристально глядя в глаза собеседнице. — Я же тебе сказал: «Богам — божье, людям — людское!». И не надо одно с другим путать! Или ты, БАБА…

«Эх, не получается, блин, как у Аристарха!»

— … решила, что лучше честного мужа про Воинскую школу все понять можешь? Или зазорно от Бешеного Лиса приглашение принять? Или я добрых намерений не выказал? Воеводу светлой боярыни змеенышем обзывать? Тебя за этим Треска послал?!

Мишка угрожающе качнулся в сторону Буеславы и та вздернула руку в защитном жесте.

— Сядь, где сидела, БАБА! Не исполнила ты поручения честного мужа! Видать, неспособна!

Как смотрели на своего сотника сидящие вокруг опричники! Какая тишина повисла над дреговичами, изображавшими из себя пленных! Над бортом ладьи опять маячила голова десятника Егора, но тот молчал, а левый висок и щеку буквально жгло от взгляда той самой разбитной молодки…

Мишка обернулся к ней и, чувствуя себя распоследним подонком, нагло «раздел» ее глазами, напрочь позабыв про свою подростковую прыщавость. Молодуха закусила губу и отвернулась.