Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

Идти было недалеко — вход в лазарет находился в торцовой стене казармы, в проходе между ней и домом Мишки. Юлька и Матвей мирно сидели рядышком на лавочке возле крылечка. Матвей был в кольчуге и подбрасывал в руке кинжал — указание сотника Корнея об обучении «фельдшера» военному делу выполнялось неукоснительно. Юлька же явно маялась бездельем, прислушиваясь к чему-то, происходящему внутри лазарета и кривя рот в усмешке. Увидев подходящую к ним «группу руководящих товарищей», оба вскочили и вежливо поздоровались.

— Здравствуй, девонька, — отозвался за всех Корней — Васька глухая у тебя?

— У меня, Корней Агеич, только она уже не глухая, все слышит.

— Неужто вылечила? — неподдельно изумился воевода.

— Сама вылечилась. Чуть не утонула же, а со страху, случается и обезножившие ходить начинают, и немые голос обретают.

«Ну да, стресс, шок… Нинеино внушение и вышибло, как пробку. Нет, сегодня точно день сюрпризов!».

— Кхе! Слыхал, Бурей? Она еще и вылечилась, а ты-то раскипятился…

— Г-р-р, хм…

— А чего это вы с Матюхой здесь сидите? — заинтересовался дед — Больных, что ли нет?

— Больные-то есть, Корней Агеич. — Юлька снова покривила рот в усмешке. — Только из-за нашего чудотворца нам пока здесь ждать приходится. — Лекарка указала глазами на Мишку и сочла нужным пояснить: — Васька, как очухалась, сразу же и обрадовала: слух, говорит, к ней вернулся, как только Минька на нее свою рубаху надел. Он, мол, и раньше чудеса творил — с тетки Татьяны порчу снял, демонов из покойников изгнал, а теперь, вот, и еще и это. Ну а святоша наш…

— Урядник Василий! — поправил Юльку Матвей.

Юлька раздраженно дернула плечом и продолжила:

— А Роська и обрадовался! Боярич наш, говорит, избран быть орудием в деснице Божьей, радуйтесь, православные, сие — знак свыше для всех нас! Ну, не придурок, а? Вот, приперся недавно, теперь «лечит».

Юлька приоткрыла дверь в лазарет и оттуда донесся вдохновенный голос Роськи:

— … помозите нам, беспомощных заступницы. Гнев праведный, движимый на ны за беззакония наша, отвратите от нас вашим ходатайством у престола Судей Бога, Ему же вы предстоите на небеси, святые праведницы…

— Вот так и лечим. — Юлька захлопнула дверь. — Сейчас все здоровенькими выбегут, а нам с Мотей и заняться нечем станет.

— Не богохульствуй, Иулия! — наставительно изрек Аристарх — От святой молитвы никому еще худа не было!

«Во, дает Туробой! Блин, или у вас глюки, сэр, или… даже не знаю, что и сказать! Жрец Перуна жрицу Макоши в христианском благочестии наставляет! Ни одного театра на Руси еще нет, а фарс разыгрывают, ну прямо народные артисты!».

Ратниский староста собрался, было, сказать еще что-то нравоучительное, но Бурей, отодвинув его ручищей, обратился к Юльке сам.

— Матушка твоя велела спросить: справляешься ли и не нужно ли чего из лекарств?

Мишка от изумления раскрыл рот — Бурей говорил с Юлькой ласково! Настолько, насколько, конечно, его глотка была способна производить звуки, свидетельствующие о добром расположении к собеседнику, а Юлька — язва и скандалистка — отозвалась голосом «послушной девочки»:

— Благодарствую, дядька Серафим. Поклон матушке передай, скажи, что справляюсь и ничего не нужно, трудных больных нет.

«Охренеть и не жить! Вы, кажется, в сумасшедший дом собирались, сэр? Не спешите, сие богоугодное заведение пребывает вокруг вас повсеместно, ежечасно и всякообразно, функционируя на полную мощность! А если серьезно, то ни хрена-то вы в ЗДЕШНЕЙ жизни за четыре года не разобрались, хоть и беретесь других поучать!».

— Угу. — Прогудел Бурей. — Ваську-то выведи, сам глянуть хочу.