Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

— Г-р-р. — Бурей лишь мотнул головой, как собака отгоняющая муху.

Ш-ш-ших — звук извлекаемого из ножен меча прозвучал как-то очень отчетливо, а Алексей, поигрывая обнаженным клинком, позвал:

— Эй, уродище!

Назвать Бурея в лицо уродом — это было даже не легкомыслием, а натуральным безумием, сопровождающимся тягой к суициду. Игры (если, конечно, это были игры) мгновенно кончились — никакого рычания, жутких гримас и вытянутых рук со скрюченными наподобие когтей пальцами. Обозный старшина легко и бесшумно, словно балерина, развернулся на сто восемьдесят градусов, пригнулся, так, что горб выпятился вровень с головой, слегка развел лапищи в стороны и уставился на Алексея налитыми кровью глазами.

Старший наставник Воинской школы встретил его взгляд, не то, чтобы спокойно, а так, как смотрят на быка, перед забоем на мясо. Было понятно, что он совершенно точно знает, как и чем встретить это гориллообразное чудище, сохраняя за собой свободу выбора: убить, искалечить или только оглушить. Опыт есть опыт — во времена его «гуляний» по степи во главе отряда отморозков, Алексею, наверняка попадались всякие «оригиналы», возможно и почище Бурея. Случались, наверняка, и конфликты, но, поскольку Алексей был жив…

Обозный старшина чуть качнулся вперед, старший наставник Воинской школы синхронно сделал маленький шажок назад. Это было не отступлением, а занятием более выгодной позиции — теперь Бурей мог переть только прямо через дверь, а Алексей, оказавшись в прихожей, обрел свободу маневра и мог уклониться в любую сторону. Бурей снова чуть сдвинулся вперед, его противник не шелохнулся, лишь негромко, но очень внятно произнес:

— Развалю. До жопы.

И это тоже не было ни угрозой, ни предупреждением, а лишь озвучиванием намерений. Если в Преисподней есть диспетчер, то именно таким тоном он должен сообщать, в какой из кругов ада направляется очередной грешник.

«Вот он — настоящий ужас! Ни рев, ни зубовный скрежет, а почти безжизненный, лишенный малейшей эмоциональной окраски голос — функциональная готовность машины, даже не для убийства, а для технологичной «переработки» живых людей в трупы. Умеет Алексей пугнуть, и страшнее, чем у Бурея выходит, но только для тех, кто понимает. О тех же, кто не понимает, говорить, скорее всего, надо в прошедшем времени. Но Бурей-то не дурак…».

Если Бурей что-то и понял, то его это не остановило. Обозный старшина опять мягко и совершенно бесшумно переступил вперед и пригнулся еще больше, готовясь к прыжку.

— Пр-р-рекратить!!! — Дед тоже цапнул рукоять меча, но не стал его обнажать, а изо всех сил толкнул Бурея плечом в бок. Казалось, что с таким же успехом он мог бы толкать, например, печку но старый вояка свое дело знал — толчок пришелся как раз на момент начала прыжка, и Бурей, метнувшийся вперед со звериной стремительностью, не попал в дверь, а с маху приложился об косяк, так, что стена возле дверного проема издала крякающий звук. — Прекратить!!! Обоих урою!!!

Никакой реакции на угрозу. Бурей завозился, поднимаясь на ноги, а Алексей шагнул из сеней, занося меч для удара. Дед выхватил оружие и парировал удар старшего наставника, но, как оказалось, это был, всего лишь, отвлекающий маневр — нога Алексея врезалась в голову обозного старшины и тот осел кучей дикого мяса обратно на пол.

— Все, Корней Агеич. — Алексей со стуком вдвинул меч в ножны. — Я, бывало, и не таких в разум приводил. Чем страшнее выглядит, тем хуже боец — нет привычки на равных драться, заранее напугает, а потом делает, что хочет. Это же чудище, наверняка, ни разу в жизни никто и не бил как следует.

— Едрена… — Дед упер меч в пол и навалился на него, как на трость. — Леха, он же тебе этого ни в жизнь не простит.