Богам божье, людям людское - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

«К чему это он? Думайте, сэр Майкл, коли приказано, лорд Корней просто так ничего не говорит. Сначала… сначала он про плот заговорил, мол завтра к вечеру… если не застрянет. Картинку в Ратном, конечно, узреют еще ту. А потом про переправу. Да, сэр, тут вы маху дали. Или мост строить надо, или брод искать. Рядом бродов нет, уже проверяли, придется на лодках вверх и вниз… Блин, на лодках! Ну дед!».

Мишка дал шенкеля Зверю и въехав на мост через ров, крикнул стоящему на страже «курсанту»:

— Где дежурный десятник?

— Только отошел, боярич, позвать?

— Зови!

Часовой сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул.

— Все, больше смотреть не на что! Давайте все по местам! — донесся справа и сверху голос Нила.

Нинеины работники столпились на недостроенных стенах, чтобы поглазеть на казнь, и расходиться, похоже, не торопились.

«Однако же, неужели среди работников не было ни одного односельчанина Бориса? Семьдесят парнишек и больше сотни работников… и среди них ни одного знакомого или родственника, пусть и дальнего? Как же это Нинея так народ подобрала, Погорынье-то не беспредельно».

— Боярич! Дежурный урядник Климентий!

Клим явился на свист почти сразу, действительно был где-то недалеко.

— Пошли кого-нибудь или сам найди мне младшего урядника Нифонта и пришли сюда, — распорядился Мишка — я вон там ждать буду.

— Слушаюсь, боярич.

Мишка отъехал немного в сторону, спешился и принялся бродить по берегу туда-сюда.

«Так, так, так, сэр. Намекал на что-то лорд Корней, или у вас уже паранойя потихоньку развивается? То, что он втайне поклоняется Перуну и состоит в языческом братстве под псевдонимом «Корзень», для вас не секрет. Оставлять покойника на растерзание зверью и птицам не считают возможным ни христиане, ни язычники, правда хоронят по-разному. Мест для казни на Руси специальных не содержат, по крайней мере, вам, сэр, об этом ничего неизвестно. В общем-то, и не удивительно — по Русской Правде Ярослава Мудрого даже за убийство положен штраф, а не казнь. Казнят вообще редко и либо на льду, либо вот так, как сегодня на плоту. Вода скорбное место смоет и унесет, но это не значит, что покойника надо оставлять не погребенным. Вроде бы, все правильно».

— Боярич, младший урядник Нифонт по твоему приказанию явился!

— Значит так. Назначаю тебя урядником…

— Не хочу! — Нифонт отвел взгляд в сторону и набычился.

— Как это не хочешь?

— После этого, — Нифонт мотнул головой в сторону того места, где еще недавно стоял плот с виселицей — меня совесть заест. Получается, что я на чужой беде…

— Да? А кто, кроме тебя ребят от дури удержать сможет? Ну, называй имя!

— Не знаю… но урядником не буду, можешь меня, как Плоста…

— Дурак! Ты и так десятком командуешь — урядников, кроме тебя не осталось. Пока ты тут капризничаешь, плот все дальше уплывает.

— Что?

— Ты думаешь, я не знаю, что вы Пахома и Амфилохия по-своему, а не по-христиански обихаживали?

— Ну, обихаживали! Наказывай.

— Надо будет, накажу, а пока слушай приказ, урядник Нифонт.

— Да не буду я…

— Молчать, когда боярич говорит! Господин воевода попрекнул меня тем, что на пароме мы быстро, в случае нужды, на тот берег переправиться не сможем. Мост строить долго, значит, надо искать брод, хотя бы для конных. Приказываю тебе, урядник Нифонт, взять две лодки и отправить своих людей искать брод. На одной лодке вверх по течению, на другой — вниз. Сам поплывешь в той лодке, которая пойдет вниз. Понял меня?

— Слушаюсь…

— Я спрашиваю: ты ПОНЯЛ меня?

— Понял… — Нифонт, наконец-то, поднял глаза и глянул на Мишку в упор. — Так точно, боярич!

— Вот и ладно. К обеду постарайся вернуться и языком особенно не трепли. Исполнять!

На въезде в крепость Мишку перехватил Аристарх, почему-то верхом, словно уже собрался уезжать обратно в Ратное.