Когда пируют львы - Уилбур Смит (1964, 1966)

Шон опустился перед ручьем на колени и стал пить. Вода показалась ему очень вкусной – наверно, из-за мучившей его жажды. Утолив ее, он поднялся; штаны на коленях намокли, с подбородка капала вода.

Шон еще раз посмотрел на того, кто держал его лошадь. Его тело прикрывала одна лишь короткая юбочка из хвостов африканской циветты – ни побрякушек, ни какой-либо накидки, ни головного убора. Вооружение его состояло из двух коротеньких дротиков, на плече висел щит из черной сыромятной кожи.

– Как тебя зовут? – спросил Шон, уважительно отметив широкую грудь зулуса и мышцы его живота, выступающие твердыми квадратными буграми.

– Мбежане.

Носорог, значит.

– За твой рог, что ли, так назвали?

Мбежане радостно засмеялся – его мужское достоинство Шон оценил по заслугам.

– А тебя как зовут, нкози?

– Шон Кортни.

Губы Мбежане беззвучно зашевелились, повторяя это имя, потом он покачал головой:

– Трудное имя.

За все долгие годы вместе он так ни разу больше и не произнес имени Шона.

– По коням! – скомандовал Стеф Эразм. – Надо ехать.

Они вскочили на лошадей, подобрали поводья и ослабили крепления винтовочных чехлов. Нонгаи, разлегшиеся на песке, тоже встали.

– Вперед! – сказал Стеф.

Шлепая по воде, он пересек ручей. Его лошадь, собравшись с силами, одним прыжком выскочила на противоположный берег, и остальные последовали за ним. Они двигались по высокой траве саванны цепью, ноздря в ноздрю, держались в седлах расслабленно, и лошади ступали ровно.

У правого стремени Шона длинными шагами бежал тот самый рослый зулус, бежал легко, с лошадью вровень, не отставал. Время от времени Шон отводил взгляд от горизонта и смотрел на Мбежане; странное дело, когда он видел его рядом, на душе становилось спокойнее.

На ночь они остановились в неглубокой, заросшей травой долине. Огня не разводили, поужинали вяленым мясом – жевали его черные просоленные полоски, запивая водой.

– Только время зря тратим, – ворчал один из бойцов, по имени Бестер Кляйн, – тут хоть два дня скачи, и духу зулусов нет.

– Надо поворачивать назад, к своим, – поддержал его Шон. – Все едем и едем, все дальше и дальше, так всю потеху пропустим, когда начнется.

Стеф Эразм поплотнее завернулся в одеяло: ночи становились прохладные.

– Потеху, говоришь? – Он ловко сплюнул в темноту. – Пусть себе потешаются сколько хотят, а мы лучше поищем стада.

– Тебе что, так хочется пропустить самое интересное?

– Слушай сюда, парень. Я гонял бушменов в Карру и Калахари, я дрался с косами и фингами на берегах Фиш-ривер, ходил в горы на Мошеша с его воинами-басуто. Матабеле, Зулу, Бечуана – потехи у меня в жизни хватало со всеми. А вот четыре, а может, и пять сотен голов первоклассного скота – отличная награда за то, что мы пропустим самое интересное.

Стеф лег на спину и поправил под головой седло.

– И вообще, с чего ты взял, что стада никто не охраняет? Будет тебе потеха, обещаю.

– А откуда ты знаешь, что скот у них где-то здесь? – стоял на своем Шон.

– Он здесь, – твердо сказал Стеф, – и мы его найдем.

Он повернул голову к Шону:

– Тебе первому караулить, так что смотри не засни.

Он сдвинул шляпу на лицо и пошарил рукой справа, желая убедиться, что винтовка на месте.

– Спокойной ночи, – послышался его голос из-под шляпы.

Остальные тоже завернулись в одеяла и уснули прямо так, в одежде, не снимая сапог, с винтовками под рукой.

Шон двинулся в темноту проверить пикеты нонгаев. Ночь выдалась безлунная, зато звезды поражали величиной, – казалось, они совсем близко к земле. В звездном свете виднелись на бледном фоне травы темные пятна четырех пасущихся лошадей.

Обойдя лагерь, Шон убедился, что двое часовых не спят. С севера подход охранял Мбежане, и Шон направился к нему. Ярдах в пятидесяти увидел очертания куста, возле которого он оставил Мбежане.