Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Даниэль Дефо (1720,1724)

За день до того, как мы достигли озера, и в течение всех трех дней, что шли вдоль него, мы видели, что земля усеяна совершенно невероятным количеством слоновьих клыков. Некоторые из них лежали здесь столетиями, и так как объем их от времени почти не уменьшился, думаю, они могут пролежать там до скончания веков. Величина отдельных клыков казалась всем, кому я их описывал, столь же неправдоподобной, как и их количество, но я могу вас заверить, что среди них было много столь тяжелых, что самые сильные из нас не могли их поднять. Что касается их количества, то для меня нет сомнения, что ими можно нагрузить тысячу вымпелов самых больших кораблей на свете. Этим я хочу сказать, что количество их нельзя себе и представить. Они лежали на пространстве, которое можно было охватить глазом более чем на восемьдесят миль вперед, и на столько же виднелись справа и слева от нас, а возможно, и во много раз больше – нам это неизвестно. Видимо, слонов в этих краях необычайно много. В одном месте мы нашли череп слона с торчащими клыками, и он был одним из самых больших, какие я когда-либо видел. Мясо и остальные кости этого слона истлели, понятно, в течение многих сотен лет, но череп с клыками не смогли поднять трое сильнейших наших людей. Большой клык весил, как мне кажется, по меньшей мере триста тридцать фунтов. Но что, на мой взгляд, примечательно, так это то, что череп был такой же прекрасной кости, как и клыки, и вместе они весили, как мне кажется, не меньше шестисот шестидесяти фунтов. Понятно, я толком не знаю, но выходит, что все кости слона могут быть слоновой костью. Но, думается мне, настоящим возражением против этого является то, что я увидел, ибо, будь это так, сохранились бы также и остальные кости этого слона.

Так как мы прошли, не останавливаясь, четырнадцать дней и у нас пока все было исправно и благополучно по части пищи, а вода имелась рядом, то я предложил пушкарю немного отдохнуть и поискать какой-нибудь дичи. Пушкарь, у которого сообразительности по этой части было больше, чем у меня, согласился, сказав, что мы могли бы попытаться ловить рыбу в озере. Но тотчас же встал вопрос, где взять крючки; и это обстоятельство чуть было не поставило нашего изобретателя в тупик. Однако после некоторых трудов и хлопот он все же сделал их, и мы наловили рыбы разных видов.

Мы не только наловили ее достаточно для пропитания, но еще и провялили на солнце много совершенно мне не известных крупных рыбин, что значительно увеличило наши запасы съестного. А солнце так превосходно высушило их без соли, что они оказались и вялеными, и сухими, и твердыми одновременно, и все за один день.

Мы отдохнули пять дней. В продолжение этого времени мы сделали много забавных наблюдений, связанных с дикими зверями, – слишком много для того, чтобы пересказывать их. Но одно из них особенно интересно – это была погоня львицы за оленем. Олень, по своей природе животное подвижное, пролетел мимо нас как ветер, опередив львицу ярдов, должно быть, на триста. Но львица благодаря своей силе и крепости легких нагоняла его. Они пронеслись в четверти мили от нас, и мы долго следили за ними, но потом бросили это занятие. Но каково же было наше удивление, когда час спустя мы увидели, что они несутся в обратном направлении, причем львица была уже в тридцати или сорока ярдах от оленя. Оба явно напрягли последние силы. Но вот олень, добравшись до озера, погрузился в него и поплыл, спасая жизнь, как раньше бежал со всех ног.

Львица вслед за ним погрузилась в воду, проплыла некоторое расстояние, но потом вернулась. Выбравшись на берег, она издала самый ужасный рев, какой мне когда-либо приходилось слышать: она была в ярости, что лишилась добычи.