Осматривая церковь, Нюландер инстинктивно ощущал смертельную опасность, исходящую из зиявших чернотой бойниц в стенах церкви. И не зря – двое мушкетёров, беспечно высунувшиеся на открытое пространство из-за домов, окружавших церковь, были немедленно застрелены.

– Вот чёртовы глупцы! – прокричал так, чтобы слышали остальные солдаты, Нюландер. – Не высовываться, дурьи головы! Курляндские мушкеты поразительно дальнобойны!

– Я тоже это заметил, – проговорил майор Хелльмюрс, подойдя к стоявшему у стены неказистого домишки капитану Хенрику. – Возможно они купили новейшие голландские образцы.

– И оттого их так мало, – согласился капитан. – Однако, господин майор, если таких мушкетов будет больше, то как же короли будут воевать? Ведь солдат будут убивать тысячами!

– Это невероятно! – воскликнул протестующим тоном Хелльмюрс. – Иначе это будет бойня почище нынешних сражений. Но нам надлежит получить такой мушкет в целости и передать его в распоряжение лучших оружейных мастеров.

– Пока они не оказались в руках наших врагов, – мрачно добавил Хенрик.

В конце дня, когда подошла сотня солдат под началом фенрика Нильссона, церковь была обложена со всех сторон. За это время шведы потеряли восемнадцать солдат. Причём раненые не выживали. Страдания раненых были мучительны, враг стрелял редко, но чертовски метко – не оставляя солдату шансов выкарабкаться из объятий смерти. Стоило кому-нибудь из шведов высунуться из-за угла любого из пустых домов, стоявших вокруг цитадели курляндцев, следовал гулкий раскат мушкетного выстрела, а близ окошка или бойницы появлялось облачко порохового дыма.

Карл Хелльмюрс, обходя позиции своих солдат, неустанно повторял:

– Подохнуть вы всегда успеете, а сегодня я приказываю вам не торопиться с этим. Дождитесь темноты. Штурм проведём ночью, когда у врага не будет преимущества.

Десятки солдат уже вязали лестницы и отёсывали тараны для обитых железными полосами дверей церкви. Майор же хотел немного поспать перед штурмом, ибо за весь день он изрядно вымотался. Ему хотелось вытянуть ноги и поспать на настоящей кровати, как у себя дома, в Стокгольме. Солдаты отыскали ему отличный дом – отдельно стоящее двухэтажное строение с просторными спальнями наверху. Осмотрев его, Карл нашёл дом подходящим, тем более, как было видно, ранее в нём жила зажиточная шведская семья. Это явно был лучший дом во всём Пейде. В сопровождении нескольких солдат, Хелльмюрс вошёл в дом и, после того, как солдаты убедившись в том, что он совершенно пуст, поднялся по широкой лестнице на второй этаж. Нёсший впереди него зажженную свечу солдат, отворил дверь в одну из спален и уже хотел было войти, как Карл остановил его, отобрав подсвечник:

– Иоганн, иди вниз, стелить не надо. Разбудишь меня, как только появится краешек солнца.

Подслеповато щурясь, майор вошёл внутрь, скрипя половицами. Что такое? Его сапог, едва ощутимо для ноги, вырвал какой-то шнурок, натянутый над самым полом. Кинув мимолётный взгляд в сторону, в подсвеченный угол, Карл успел разглядеть пузатый бочонок, стоявший в углу. Не успев и удивиться этому, майор вдруг почувствовал сильнейший жар, который словно огонь преисподни, ожёг его тело и тут же тысячи горячих игл вонзились в терзаемую плоть. Душа шведа отделилась от тела и устремилась ввысь, к чистому свету, манящему её вдали.

Хенрика, завалившегося вздремнуть на лавке, вытащенной из ближайшего дома, шумный хлопок взрыва буквально подбросил вверх. Оказавшись на земле, стоя на четвереньках, капитан быстро осмотрелся. Холод в желудке заставил Нюландера скривиться – что ещё могло случиться? Ведь курляндцы в кольце осады, а подходы к городку блокированы. У костра, горевшего неподалёку, не было ни единого человека. Солдаты спешили посмотреть, что случилось. Хенрик, встав на ноги, поспешил за ними. А вскоре он оказался перед двухэтажным домом за невысоким забором, обвитым плющом.