Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли (2015)

– Погодите, Нора, – попросил отец Кевин. – Я ничего не рассказывал Мод о Питере, у нее свои источники информации. А теперь вы на меня сердитесь.

– Вовсе нет, – ответила я, но прозвучало это как-то сквозь зубы.

– Вы решили, что я не доверяю вам, однако это не так. Просто вы американка. И не воспитывались на нашей истории.

– А она воспитывалась? Ее отец был полковником британской армии, или я ошибаюсь?

– Эту женщину много поносило по свету. Впервые я встретился с ней лет двадцать назад в графстве Донегол, когда она ходила из деревни в деревню в дорогой одежде и со своим аристократическим выговором. Занималась она тем, что запугивала судей и судебных приставов, чем спасла немало народу от изгнания с их земли. В моем приходе она отдала одному парню свое ожерелье с бриллиантами, чтобы тот уплатил ренту. Она патриотка, Нора. Она…

– Да мне все равно, кто она такая. Я ирландка, отец Кевин. Моя бабушка, спасая свою жизнь, вынуждена была бежать с родины, и все это из-за таких людей, как Мод Гонн и мистер Йейтс, поэт. Так что не нужно относиться ко мне свысока.

Еще никогда в жизни я не говорила так резко ни с одним священником.

Однако отец Кевин лишь улыбнулся и, взяв меня за локоть, отвел в укромное место.

– Не горячитесь, Нора, – снова повторил он. – Дело не в вас. Я просто не хотел, чтобы нас слышали. Отец ректор и многие другие нам не симпатизируют. Большинство епископов выступают за сохранение союза с Британией. Даже папа считает, что мы должны оставаться близкими с англичанами, чтобы в итоге обратить их в свою веру.

– Чушь собачья! – фыркнула я, вызвав его смех.

– Приходите на прием к Мод, – сказал он мне. – Ей может понадобиться ваша дружба.

– Моя?

– Над ней сгущаются тучи. Она – мишень, Нора. За ней следят как британские, так и французские агенты. Французы могут арестовать ее как немецкую шпионку, лишь бы угодить своим британским союзникам. Удерживайте Мод от лекций на тему «вероломного Альбиона» и высказываний во французской прессе про угнетение и голод в Ирландии.

– Хорошо. Я приду на этот вечер, – согласилась я.

Рождественский ужин я провела с мадам Симон в «Л’Импассе», а следующие две недели делала наброски в Лувре. Мадам Симон купила десять из них для своей коллекции старых мастеров. Добавив пятьдесят франков в графу доходов своего гроссбуха, я почувствовала себя лучше.

6 января, 1914

Полдень Рю де л’Анонсиасьон

Я шла по незнакомому мне району Пасси к дому 17 по Рю де л’Анонсиасьон, улице Благовещенья. По своей верной и надежной Рю де Риволи я добралась до площади Согласия и по правому берегу Сены дошла до парка Трокадеро. Было довольно холодно, но я шагала бодро. У Эйфелевой башни я остановилась и кивнула ей. Сегодня у меня выходной, сообщила я ей. Я точно не знала, по какой улице идти отсюда, но женщина, выгуливающая маленькую собачку – пуделя, представьте себе, – сначала сделала рукой рубящий жест, а потом изобразила ею вьющуюся змейку. И кажется, я ее поняла.

А вот и улица Благовещенья. Узкая и извилистая, без булыжной мостовой. Ничего особо интересного, хотя я заметила шпиль и крест. Должно быть, это церковь Благовещенья. Но нет. На табличке в вестибюле я прочла: «Нотр-Дам-де-Грас-де-Пасси». Я зажгла свечу и решила все-таки дать Мод шанс. Кроме того, если у нее действительно есть какие-то новости от Питера, зачем мне вредить себе в попытке досадить ей?

В отличие от большинства церквей в Париже, эта не казалась старой. Мадам Симон рассказывала, что район Пасси построили нувориши менее ста лет тому назад. Практически вчера, по меркам этого города. Интересно, был ли здесь монастырь до этого? Или аббатство? Я с трудом могла представить, чтобы Ангел Небесный передавал Марии Благую весть в таком месте. Оно казалось слишком буржуазным. Я думала, что Мод должна была бы поселиться на более богемном Левом берегу.