Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли (2015)

В прихожую мы вышли все вместе, и я была уверена, что Питер предложит проводить меня домой. Но пока мы стояли там втроем, в дверь вестибюля постучали. Дежурных уже не было, и Питер сам потянул за железную ручку.

На пороге стоял курьер.

– Телеграмма, – сообщил он.

Доставка в воскресенье вечером. Кто-то заплатил за это целое состояние, думала я, пока Питер давал юноше франк.

– Это мне, – сказал Питер.

– Что, еще новости? – спросил отец Кевин.

Питер кивнул.

– Есть жертвы, – сказал он и протянул телеграмму отцу Кевину. – Солдаты, пропустившие волонтеров, были из полка собственных его величества шотландских пограничников, – сообщил мне Питер. – Они на Бечелорс-Уок встретили толпу жителей Дублина, которые стали насмехаться над «Томми». А те открыли огонь по толпе. Убили женщину и двоих мужчин, а еще тридцать восемь человек ранены – и все это прямо в центре Дублина. Причем это были не волонтеры и не члены гражданской армии – простые дублинцы.

– Черт, – сказала я. – Черт, черт, черт…

Я надела свою влажную одежду и ушла. Отец Кевин и Питер, похоже, этого не заметили.

Через два дня Австрия объявила войну Сербии. Россия начала мобилизацию. Германия подтянула свои войска и первого августа объявила войну России. Немецкая армия вошла на территорию Люксембурга, и третьего августа Германия объявила войну Франции.

Молодые люди толпами направлялись на вокзал Гар де л’Эст, распевая «Марсельезу» – Marchons, Marchons[149]! Замечательная песня, благодаря которой война стала казаться почти забавой, наполненной славой. По пути в Ирландский колледж я попала в такую группу.

Высокий молодой человек размахивал над головой своим галстуком, точно флагом. Мне хотелось протянуть руку, схватить его за рукав и сказать: «Не уходите. Не заставляйте свою мать ходить по кладбищу между рядами могил, выискивая ваше имя». Он почувствовал на себе мой взгляд и остановился. Ну же, скажи ему. Но я молчала. Вместо этого достала из сумки свою «Сенеку» и спросила, можно ли мне его снять.

Он пришел в восторг от этой идеи и крикнул друзьям, чтобы они подождали. Теперь они все жались друг к другу. Словно футбольная команда позировала для победного фото.

– Я пошлю это вашей матери, – сказала я ему.

Но они уже ушли, продолжая распевать на ходу:

– Aux armes, citoyens, Formez vos bataillons, Marchons, marchons![150]

Кто из этих мальчиков, только что сфотографированных мной, скоро погибнет? Но я была жива, и Питер Кили тоже. Теперь я понимала спешку тех пар, которые приходили к отцу Кевину, чтобы срочно жениться. И знала, почему святой Валентин хотел продолжать венчать людей, хотя для него это означало мученичество. Жизнь против смерти.

Marchons, говорите? Что ж, я тоже пойду. Пойду прямо к двери Питера Кили и громко постучу в нее. Плевать я хотела на всякие условности, церемонии, законы брегонов, падших женщин. Я собиралась забрать его к себе на квартиру, где мы всю ночь будем заниматься любовью. А завтра утром я возьму билет на ближайший пароход, направляющийся в Нью-Йорк. Займу денег у мадам Симон, если понадобится. И когда я доберусь в Чикаго – вместе с Питером, – то всем и каждому кое-что скажу. Что чудом спаслась и жила на острове. Что у меня амнезия. С Питером мы как-нибудь справимся с Тимом Макшейном. Я еду домой, он едет со мной, вот и все, очень просто.

Однако, когда я добралась до Ирландского колледжа, Питера там не оказалось. Он снова уехал в Левен.

Глава 16

ВЕЛИКАЯ ВОЙНА, 1914–1918

Август, 1914