Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли (2015)

Какими же идиотами были мы все – я, мадам Симон и даже отец Кевин – в самые первые дни войны! Частично из-за газет, которые одна за другой публиковали статьи про отважных французских солдат и успехи l’Offensive à outrance[151]. Генералы учли ошибки прошлой войны. Армия теперь атаковала, а не просто защищалась. Первой ее целью был Эльзас. Я была так же глупа, как и все остальные. «Ле Монд» купил мое фото студентов, которые с песнями отправлялись записываться в добровольцы. Они напечатали его на всю первую страницу с крупной подписью: «Esprit de Corps»[152]. В комментарии указывалось, что эти студенты олицетворяют собой лозунг: «Victoire c’est la volonté»[153]; воля победить непременно приведет к победе.

– Страсбург будет свободным, – сказала мне мадам Симон в четверг, 6 августа. – Народ поднимется, чтобы поддержать своих французских освободителей. Посмотрите на это.

Она показала мне статью, в которой приводилось высказывание одного французского генерала, обещающего «быстрый удар и минимум жертв».

Однако через неделю пришли реальные новости. Армия Франции потерпела поражение. 250 тысяч жертв. Господи, меньше месяца войны, а 250 тысяч уже погибли. Потеряна треть французского войска, а оставшиеся улепетывали в сторону Парижа под напором преследующих их немцев, которые параллельно разбивали подошедшую армию Бельгии. И Питер Кили находился в Левене, в самом центре всего этого.

Но уже в ближайшее воскресенье, 9 августа, отец Кевин успокоил меня: он получил весточку от одного священника из Левена, который писал, что бельгийская армия заняла крепость под городом и остановит здесь немцев. Но даже если враг войдет в Левен, они все равно не станут атаковать колледж или библиотеку.

– Немцы ведь не варвары, – сказал отец Кевин. – Они не причинят вреда гражданскому населению. Питер будет в безопасности.

С этими словами он пожал мне руку.

– Сейчас уже и Британия вступила в войну, – сообщил отец Кевин. – А половина армии у них ирландцы. А они хорошие бойцы. Патовая ситуация, Нора, вот что нам нужно. Быстрый мирный договор. В этом может быть положительный момент и для нас. Англия на всех углах трубит про суверенитет Бельгии и права малых наций. А что такое Ирландия, как не малая нация, заслуживающая суверенитета?

Мы с ним сидели в затененной части внутреннего двора. Всего две недели прошло с нашего празднования доставки винтовок в Хоут и того памятного дурацкого дня, пропитанного дождем. Но остались ли мы теми же людьми? Отец Кевин настаивал, что Англия обязана продолжать с гомрулем для Ирландии – в противном случае это будет абсолютным лицемерием.

– Но разве они не приостановили его реализацию? – спросила я.

– Это была чрезвычайная мера, – объяснил он. – А теперь, когда Ирландские волонтеры записываются в британскую армию, это придаст Редмонду новых сил. И мы получим даже больше…

– Погодите-ка, – прервала его я. – О чем это вы говорите? Ирландские волонтеры записываются в британскую армию? Те самые волонтеры, которые еще две недели назад вооружались сами против англичан? Мятежники?

Когда мне начало казаться, что я наконец как-то разбираюсь в ирландской политике, вдруг выяснилось, что я не понимаю вообще ничего. Ступор. Похожее я ощущала в Чикаго, когда пыталась проследить за рассуждениями Майка и Эда относительно какой-то сложной стратегии во время предвыборной кампании в Шестом административном округе.

– Это правда, что половина волонтеров действительно отказались выполнять приказ Редмонда присоединяться к британской армии. «Зачем помогать Англии? – сказали они. – Сложности англичан – это шанс для Ирландии». И мне понятна их логика. Но затяжная война не на пользу никому. Том Кеттл планирует присоединиться к «Дублинским стрелкам», а Чайлдерса назначили военно-морским офицером…

Я снова прервала его:

– Чайлдерс? Тот самый, который привез морем винтовки?