Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли (2015)

– Но страсть моя теперь будет очень тихой и спокойной, – вставила я. – Обещаю вам, что буду абсолютно незаметной. Ну пожалуйста. Господь предоставил мне такую возможность проявить свои способности ради благородной цели. Не лишайте меня этого шанса.

«Они ведь, в конце концов, квакеры», – думала я. Мистер Смит процитировал Библию, что-то насчет добродетели в глиняных сосудах. Они посовещались, и меня восстановили на работе.

В последующие три недели мы сделали девяносто пять остановок, проехав от Донегола на северо-западе до Тимолига на крайнем южном побережье, охватив все центральные районы. Мы доказывали то, что британское правительство отрицало: девяносто процентов урона английские войска нанесли частной собственности гражданского населения на общую сумму примерно двадцать миллионов долларов, целое состояние. Разрушено сто пятьдесят городов, что, по словам мистера Дженсона, в процентном отношении равносильно пяти тысячам в масштабах Соединенных Штатов.

Голодало сто тысяч человек – эквивалент трех миллионов американцев.

Мы видели сотни сожженных маслобоен. Уничтожена основа сельскохозяйственной экономики Ирландии. К концу нашей поездки даже мистер Дженсон стал очень эмоциональным. И когда мы возвратились в Дублин, я устроила всем им встречу с Мод и членами ирландского Белого Креста.

Мод была очень довольна мной. Слава богу, мне не пришлось признаваться ей в том, что меня уже практически выгоняли.

– Я полна надежд, что выводы комитета окажут давление на британское правительство, которое заставит их согласиться вывести свои войска, – сказала она мне, когда мы все собрались у нее дома в наш последний вечер в Дублине. – Шарлотта Деспард слышала, что сам король высказал свое недовольство «черно-коричневыми».

Я рассказала Мод, что привезла ей привет от каждого перекрестка дорог ее родного Донегола. Что посетила могилу отца Кевина на очень уютном кладбище у подножья крутого утеса в Гленколемкилле и выяснила, что любимый святой Кевина определяет все лицо Донегола.

– Во время каждой нашей остановки нас обязательно водили к посвященному ему роднику, – рассказала я Мод и передала ей кусочек белой глины из Гратана, где родился святой Колумба.

Эту глину можно было получить только у женщин клана О’Фриэль, и Сирил полдня потратил на то, чтобы разыскать для этого Анну О’Фриэль. Мод задумчиво раскатывала белые шарики между пальцами.

– Она дает защиту от огня, – сказала она. – Это нам понадобится. На прошлой неделе был еще один налет.

В своей столовой Мод угостила нас одним из знаменитых обедов ее кухарки Джозефины, на который она пригласила также Алису Стопфорд Грин и Мэри Спринг Райс – двух моих клиенток, контрабандой привозивших мне деньги. Обе они входили в состав руководства Белого Креста.

– А я до сих пор с удовольствием ношу прекрасное творение мадам Симон, – сообщила мне Алиса и хитро подмигнула.

Мод совершенно очаровала мужчин. При свете свечей она была очень похожа на ту самую молодую цветущую девушку, которая стала музой Йейтса. Хотя вряд ли кто-то из них смог бы процитировать какую-нибудь его строчку о золотистых волосах Мод. Тем более о ее душе странника.

Барри нарезала хваленый французский яблочный пирог Джозефины, «тарт татен», когда Мод подалась вперед и сказала мистеру Дженсону:

– Вы должны повлиять на ваше правительство. Убедите президента переговорить с Ллойдом Джорджем.

Дженсон покачал головой:

– Мадам, боюсь, вы неправильно понимаете цели нашей миссии. Мы выполняем чисто гуманитарные задачи. Никакой политики.

– Но их невозможно разделить, – вступила я. – До тех пор пока Ирландией управляет правительство, которое видит в ирландском народе лишь дикарей, сброд, – это слова капитана Пайка.

– Прекрасно сказано, мисс.