Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли (2015)

Ее уже согнуло пополам, когда на кухню вошел мужчина – ее муж, как я догадалась. Высокий, очень худой, очки с толстыми линзами, темноволосый, в твидовом костюме.

– Нора, давай уже выбираться отсюда. Не могу больше выносить все это дерьмо. – Тут он увидел ее. – Что это с ней? – спросил он и повернулся к нам. – Припадок какой-то?

Нора выпрямилась.

– Я просто смеюсь, Джим.

Ему это не понравилось.

– Надеюсь, она не рассказывала вам один из своих анекдотов? Где в кульминации фигурирую я.

– Мы о тебе вообще не говорили, – успокоила его она. – Эту женщину тоже зовут Нора. И она поинтересовалась, не была ли я монашкой. Как тебе прекрасно известно, воспитывалась я далеко не монашкой, за что ты должен благодарить свою счастливую звезду. Иначе ты никогда бы не встретил горничную из «Финнс Хотел», которая подобрала тебя, идущего через парк Стивенс-Грин, и никогда бы не смог… Погодите, как же он тогда сказал? А, вспомнила! «Освободиться из сетей ложной благодетели и угрызений совести». – Она снова захохотала. – Как вам такой способ ухаживания за дамой, леди?

– Значит, ты смеешься надо мной, – обиженно заключил Джим.

– Ах, Джим. Не забивай себе голову всякими глупостями. Смеюсь я над собой – мы просто веселимся с этими двумя девушками. И нечего оглядываться по сторонам в поисках пустых стаканов. Лично я и капли не выпила, хотя видела, что ты управлялся там за нас обоих.

Джойс казался мне совершенно трезвым, но, думаю, его жене было лучше известно, когда для мужа наступал перебор. У них этот разговор выглядел совершенно невинным. Тогда как за стенкой комната была полна мужчин, которые спокойно напивались, полагаясь на своих жен, которые доставят их домой.

– Мистер Джойс, – обратилась к нему я. – Мне очень понравилась ваша книга «Портрет художника»…

– «Портрет художника в юности», – поправил меня он.

– О, простите. Но я правда читала ее.

Его едва заметно покачнуло, и он оперся на плечо Норы.

– Поможете мне, девочки? – спросила Нора. – Я имею в виду, вывести этого парня на улицу и усадить в такси.

Что ж, чему я научилась, работая медсестрой в госпитале, так это умению заставлять мужчин, неуверенно держащихся на ногах, двигаться в нужном направлении. Пока мы вели Джойса сквозь толпу к выходу, он оживленно прощался с остальной компанией.

Гертруда пришла нас проводить.

– Ох уж эти ирландцы, – сокрушенно покачала она головой, как будто все остальные в комнате не были пьяны.

В углу стоял какой-то квадратного вида тип и громко, назидательным тоном что-то выговаривал группе мужчин и очень молоденьких девушек, постоянно тыча в воздух пальцем.

– Этот, который так и норовит проткнуть пальцем вашего Пикассо, точно на ирландца не похож, – заметила я.

Она проследила за моим взглядом.

– Это Хемингуэй. Но он – гений.

– А что насчет моего мужа? – сразу отреагировала Нора.

– Ну, мне трудно их сравнивать… – начала Гертруда, но я перебила ее.

– Все они гении, – заявила я. – И все сейчас надрались по самые брови.

Джойс выпрямился.

– Это такой американизм? – удивленно спросил он и начал шарить по карманам. – Я сейчас запишу.

– Сделаем это дома, Джим, – остановила его Нора. – Доброй ночи, мисс Стайн. Мой Джим… в общем…

Но Гертруда со смехом прервала ее:

– Все хорошо повеселились. По крайней мере, мистер Джойс, ваша жена осталась трезвой. Вы посмотрите на Зельду.

Она указала на очень хорошенькую темноволосую девушку, пляшущую под какую-то неслышимую музыку в кругу из шестерых мужчин, которые в такт хлопали в ладоши.

– Это чарльстон, – пояснила Мэй.

Гертруда Стайн пренебрежительно фыркнула:

– Не слишком эстетично.

Джойс попытался повторить эти движения на негнущихся ногах.

– Как раз то, что тебе сейчас нужно, – сказала Нора. – Пойдем уже.