Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли (2015)

– Я всего лишь хотела, чтобы он подробнее рассказал о Париже дамам, которых я вожу по городу.

– Почему?

– Потому что он так много знает, а я показываю лишь те места, где бывают все туристы.

– А они сами хотят больше?

– Этого я не знаю, но, наверно, хотят.

– Это потому, что вы сами хотите больше. Больше, чем просто сидеть в задних рядах этой часовни или осторожно урывать минуты общения с местной ирландской общиной.

– Да, – согласилась я. – Это так.

– Вы одиноки, Онора, верно? – Он назвал меня именем моей бабушки.

– Ну, я, конечно, скучаю по своему дому и по близким, но…

– Я имею в виду, одиноки ли вы сами по себе?

– Если вы спрашиваете, тоскую ли я по женщине, какой была в Чикаго, то нет. Она была… Она… Мне не хотелось бы об этом говорить, отче. Особенно здесь.

– Это уже предмет исповеди? – улыбнулся он мне.

Он улыбнулся! Я не сдержалась и тоже улыбнулась в ответ.

– Наверное, – призналась я. – Только я не видела в этой часовне исповедален.

– Этих кабинок у нас действительно нет, – подтвердил он. – Не могу представить, чтобы Иисус просил людей что-то бормотать в темноте, чтобы простить их грехи. Наш Всевышний так любил природу. «Посмотрите на полевые лилии… Сеятель и его семя… Смотрю на воробья…» Именно притчи помогли святому Патрику завоевать умы ирландцев. Монахи тех древних времен любили ирландский ландшафт, такой суровый и все же такой прекрасный. А теперь к вам, Онора. Думаю, дело было в мужчине.

Я кивнула.

– Который не был вам мужем?

– Я никогда не была замужем.

– Он был мужем кому-то еще?

– Официально нет… Он состоял в отношениях, которые несколько напоминают отношения Кейпела и мадемуазель Шанель. Только у той женщины были деньги.

– Вы любили этого человека?

– Я так думала. И ошиблась. Но уже не могла остановиться. Я не смела никому сказать об этом, а когда попыталась порвать с ним… – Я умолкла.

– Он был жесток с вами? – спросил он.

Я кивнула.

– Вот я и сбежала.

– Молодец, – сказал он.

Внезапно все мои чувства вырвались наружу, и слова полились потоком. О том, как я до сих пор боюсь. И как виню себя за эту порочную связь. Как сожалею о долгих годах сплошной лжи. Поэтому и не ходила к мессе. Отец Кевин не перебивал меня, просто смотрел своими синими глазами. И никто нам не мешал. Мы все еще были одни в этом конце сада, когда я закончила свой рассказ, высказав уверенность: напиши я домой, и Тим как-нибудь отыщет меня. Наконец я произнесла вслух свои мысли, о которых даже не догадывалась:

– Я боюсь, что он убьет меня, и в каком-то смысле это будет заслуженно. Я ничего не могу сделать, мне не скрыться. Иногда я даже думаю, что мне… следовало бы избавить его от хлопот. И самой покончить с этим.

– Многие поколения наших предков, – заговорил после долгой паузы отец Кевин, – противостояли притеснениям и отказывались умирать, Онора, чтобы вы могли жить.

Я кивнула.

– Моя бабушка говорила так: «Мы все не умирали, и это злило их».

– Славно сказано! Нельзя позволить чувству вины забрать у вас то, ради чего они боролись и старались победить.

– О, думаю, что на самом деле я бы никогда… Хотя…