Плач - Кристофер Джон Сэнсом (2014)

Я снова подумал, что свидетельством этому являются лишь слова детей. Все могло случиться, пока они с отчимом оставались одни. Дети могли столкнуть его в воду. Им уже было четырнадцать и тринадцать лет.

– Мастер Коттерстоук был крупным мужчиной? – спросил я Воуэлла.

– Нет, он был невысокий и худощавый. Один из тех быстро соображающих, энергичных коротышек. Не то что мой первый хозяин. – Старик посмотрел на картину, где отец Эдварда и Изабель в своей нарядной робе и высокой шляпе смотрел на нас с аристократической уверенностью.

– И как все пошло в семье, когда он утонул? – спросил Филип.

– Все изменилось. Наверное, детям рассказали о завещании отчима. Что он оставляет свое имущество жене и всем своим детям, если умрет первым. В любом случае Эдвард и Изабель как будто изменились. Они сблизились, когда в доме появился мастер Коттерстоук, но теперь не стали опять ссориться, а словно бы избегали друг друга. И как свирепо они друг на друга смотрели! И отношение миссис Коттерстоук к ним тоже изменилось, еще до того, как она потеряла ребенка, которого вынашивала. До этого она была с ними сурова, а теперь просто почти не замечала. Она продала дело и отправила Эдварда в клерки в ратушу – это означало, что он не будет жить в доме. Это случилось через несколько месяцев.

– Значит, в конечном итоге он не унаследовал дело.

– Нет. И хотя Изабель было тогда всего пятнадцать, мать очень стремилась выдать ее замуж, все время приглашала потенциальных женихов. Но миссис Изабель, как всегда, было не заставить сделать что-то против ее воли. – Воуэлл печально улыбнулся и покачал седой головой. – В доме была ужасная атмосфера, пока наконец Изабель не согласилась выйти за мастера Слэннинга и переехать к нему. После этого миссис Коттерстоук – не знаю, как сказать… ушла в себя. И нечасто выходила из дому. – Он посмотрел на кресло. – Она много времени проводила здесь, все шила, вышивала. Впрочем, строго следила за домом, слугам не давала спуску. – Патрик глубоко вздохнул и посмотрел на нас: – Странно, не правда ли, при всех печальных событиях в этом доме, что она так и не переехала, даже когда осталась одна, а дом стал велик для нее?

Я посмотрел на картину на стене.

– Возможно, она помнила, что когда-то была здесь счастлива. Я заметил ее кресло, где лежит вышивание, напротив картины.

– Да, она сидела здесь, когда ее хватил удар. Эдвард и Изабель редко приходили, знаете, и никогда вместе. И госпожа не поощряла их. Мне было печально видеть, как они вели себя друг с другом, когда пришли на инспекцию. И это странное завещание… – Слуга покачал головой. – Может быть, мне не стоило рассказывать вам все это. Что хорошего из этого выйдет? Это было так давно. Что случилось, того не исправишь.

Коулсвин стоял, задумавшись и теребя подбородок. Воуэлл издал безнадежный смешок:

– Что дальше, джентльмены? Я останусь хранителем этого пустого дома до смерти? Мне не нравится жить здесь одному, – вздохнул он и торопливо добавил: – Иногда по ночам, когда дерево скрипит…

Я ощутил жалость к старику и взглянул на Филипа:

– Думаю, мы узнали все, что было нужно, брат Коулсвин.

– Да. – Мой коллега посмотрел на Воуэлла. – Вам следовало рассказать все это раньше.

– Он прав, что незачем раскапывать это теперь, – сказал я.

Филип замолчал, задумавшись.

– Что вы будете делать, сэр? – дрожащим голосом спросил Патрик.

Коулсвин покачал головой:

– Не знаю.

* * *

Мы с Филипом стояли в конюшне, рядом с лошадьми. Я сказал:

– Может быть, дети столкнули мастера Коттерстоука в воду. Или это сделал кто-то один из них. Слуга Воуэлл определенно думает так.

– И их мать тоже, – согласился мой коллега. – Похоже, теперь ясно, что она написала завещание, чтобы начать новую ссору. Это была месть.

– Но по-прежнему нет никаких доказательств, чтобы опровергнуть вердикт коронера.

– И все же я думаю, что все было именно так.