Двенадцать детей Парижа - Тим Уиллокс (2013)

Тангейзер прикончил обоих раненых ударом заостренного стального противовеса на конце древка. Повернувшись к реке, он увидел то, чего меньше всего ожидал. Люди в ялике решили не высаживаться на причал Сен-Ландри. Никто не сошел на берег. Один из них лихорадочно пытался отцепить веревку, которой лодка была привязана к кольцу на причале. Если рыцарь упустит ялик, судно будет угрожать баржам.

Пробегая мимо Гриманда, он увидел острия двух мечей, торчавших из его спины над каждым бедром, но не остановился. Перехватив спонтон, как косу, иоаннит взмахнул им вдоль края причала, над головами людей в перегруженном ялике.

Ополченцы, девять или десять человек, отпрянули или присели, спасаясь от стального лезвия, и ялик стал раскачиваться. Тангейзер подпрыгнул, уклоняясь от меча, направленного ему в ноги. Кто-то поднял весло, чтобы отразить удар спонтона. Матиас резко остановился и вонзил острие пики под челюсть того, кто держал весло. Плоть ополченца порвалась, как лист салата. Госпитальер повернул древко и выдернул лезвие, а раненый упал на растерянных товарищей. Перепрыгнув через весло, Тангейзер перехватил спонтон у правого бедра и ударил противовесом по голове «пилигрима», пытавшегося развязать веревку. Голова дернулась. Наконечник вошел в шею под правым ухом и расщепил позвоночник. Тангейзер высвободил спонтон, оглянулся и ударом наотмашь вонзил лезвие под грудину ополченца, который размахивал руками, пытаясь удержать равновесие.

Веревка по-прежнему удерживала ялик.

Матиас перехватил основание противовеса правой рукой и направил острие спонтона вниз, в шею еще одного ополченца.

– Каждый, кто останется в этой лодке, умрет, – объявил он.

Трое мужчин прыгнули в воду, и один мгновенно исчез, словно к его ногам был привязан якорь. Двое других барахтались, сражаясь с тяжелыми доспехами. Из трех человек, оставшихся в ялике и не получивших смертельных ран, один стоял на коленях на дне, харкая кровью, а двое прижимались к раскачивающемуся борту.

– Вы двое. Живей. Выбросьте трупы за борт, – скомандовал рыцарь.

Он наклонился и ударил спонтоном того, что стоял на коленях, пробив ему почку.

– Начните с него, – велел он, указывая на этого несчастного. – И не опрокиньте лодку!

Повернувшись к берегу, иоаннит махнул рукой, но потом оглянулся, услышав всплеск. Река приняла еще одного покойника. И, похоже, тех, кто только что прыгнул в воду. Что ж, сегодня Сена превратилась в большое кладбище.

Тангейзер побежал к Гриманду. Инфант стоял, наклонившись, упираясь руками в колени. Из его живота торчали рукоятки мечей, по одному с каждой стороны, в тех местах, которые сам Матиас выбрал бы для медленной смерти. Он ухватился за одну рукоятку и уперся древком спонтона в плечо гиганта у самой шеи. Из раны на огромной мышце второго плеча толчками выплескивалась кровь.

– Хочешь, чтобы я опять помочился? – усмехнулся Младенец.

Тангейзер выдернул меч и бросил на землю.

– Я прикончил их всех? – уточнил великан.

– Всех четверых.

– Тогда мне положен еще один камень бессмертия.

– У меня нет лишних, чтобы тратить их впустую.

– Впустую? Хочешь, я перечислю свои раны?

– Что значит несколько лишних царапин для могучего Инфанта?

Рыцарь выдернул второй меч. Потом он нагнулся, срезал белую повязку с рукава ближайшего трупа и бросил меч на землю. Оглянувшись на дом Ирен, госпитальер увидел в окне машущую рукой Карлу. Паскаль стояла у черного хода с его ружьем в руках. Подав им знак подождать, Тангейзер заткнул повязкой рану на плече Гриманда, чего тот даже не заметил.

– Ладно, можешь шутить, – вздохнул слепой гигант. – Извини, что не смеюсь.

– Ты умрешь до того, как подействует опиум.

– Смерть, смерть – ты обещаешь мне ее уже несколько часов.