Двенадцать детей Парижа - Тим Уиллокс (2013)

– А умываться надо? – спросил Мартин.

– Нет, – ответила Карла. – Просто оденьтесь. И обуйте крепкие башмаки.

Потом она вернулась к себе в комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней, пытаясь отдышаться. Отчаяние Симоны проникло и в ее сердце: это чувство отравляло еще сильнее, чем страх. Прижав ладони к животу, графиня почувствовала под ними ребенка.

Ее тело окружало его, ее воды омывали его. Матиас предполагал – хотя всегда подчеркивал, что это лишь предположение, основанное на алхимической возможности, а не уверенность, – что все происходящее с ней передается развивающемуся внутри нее существу, потому что ребенок является частью ее самой и связан с ней неразрывными нитями. Помня об этом, Карла на протяжении всей беременности старалась делить с будущим малышом самые радостные и возвышенные чувства: любовь к Матиасу, увлечение лошадьми и наслаждение природой, радость верховых прогулок и даже самые чудесные сны. Путешествие в Париж отчасти объяснялось тем, что она хотела привить ребенку любовь к приключениям. И теперь, в эти важные для него минуты, перед самым появлением на свет, мать не собиралась потчевать своего сына или дочь страхом и отчаянием.

Осада Мальты научила графиню, что надежда и вера в Бога способны победить даже самое глубокое отчаяние, а когда и эти чувства исчерпаны, остается последнее прибежище – вызов судьбе. Она снова подумала о муже. Нужно было ей проявить больше терпения. Не следовало уезжать, поддавшись капризу. Женщина представила, как Матиас смеется и говорит, что другого от нее и не ожидал, представила его лицо и почувствовала, что у нее разрывается сердце.

С улицы донесся какой-то звук, и Карла подошла к окну. Двенадцать вооруженных людей промаршировали в сторону Гревской площади, на юг. У одного из них был барабан, у другого – флаг, однако они не умели ходить строем и были одеты не в мундиры. У каждого на рукаве белела повязка, а шляпу украшал белый крест.

Карла перегнулась через подоконник.

– Месье? – позвала она. – Будьте добры, выслушайте меня!

– Это дом гугенотов, – сказал один из этой странной группы.

– Помнишь Роже д’Обре? – откликнулся другой.

– Помню. Настоящий ублюдок.

Их командир поднял голову, но не остановился.

– Оставайтесь внутри, – бросил он.

– Нас угрожает ограбить и убить банда преступников… – начала было объяснять ему итальянка.

– Гугеноты взбунтовались. Мы, городская милиция, призваны их остановить, – отмахнулся от нее командир.

– Они пытались убить короля! – подхватил еще один из его подчиненных.

– Боже, храни его величество! – раздался нестройный хор голосов.

– Я не гугенотка. – Слова застряли в горле Карлы. – Я католичка, дворянка, и мне угрожает опасность. И здесь дети!

– Оставайтесь в доме, – повторил предводитель отряда милиции. – Это самое надежное укрытие.

– Но нам угрожает опасность!

Ребенок в животе графини повернулся. Ее охватила волна гнева, и пламя свечи в ее руке задрожало.

– Прошу вас. Неужели никто из вас, храбрецов, не останется, чтобы защитить меня?! – крикнула женщина.

Отряд милиции молча промаршировал дальше. Когда свет факелов растворился во тьме, Карла заметила какие-то фигуры, перемещавшиеся на противоположной стороне улицы. Залаяла собака. Ей ответила другая, затем третья. Итальянка могла поклясться, что слышала, как кто-то выругался. А может, ей это и показалось. Она закрыла окно. Пальцы стиснули маленькое золотое распятие, висевшее у нее на шее.