Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Генри Райдер Хаггард (1885, 1887,1906)

Моя голова свежа, и я могу писать, хотя с трудом держу перо. За последнюю неделю болезнь легких усилилась, но теперь совершенно прекратилась, я чувствую полное онемение и не обманываю себя надеждами.

Боль исчезла, а с ней исчез и страх смерти, и я ощущаю близость вечности. Радостно, с тем же чувством покоя, с каким дитя лежит на груди матери, я готов упасть в объятия ангела смерти! Всякая робость, все страхи, посещавшие меня при жизни, отлетели прочь, бури прошли, и Звезда вечной надежды, блестевшая передо мной на далеком горизонте, приблизилась ко мне. Много раз был я близок к смерти, много товарищей умерло на моих глазах, теперь моя очередь! Еще двадцать четыре часа, и мир будет далек от меня со всеми его страхами и надеждами. Меня не станет, и мир забудет обо мне: так было и будет со всеми. Тысячи веков назад умирающие люди думали свои думы и были забыты! Пройдет еще тысяча веков, и потомки наши будут умирать и думать и будут также забыты в свою очередь.

«Человеческая жизнь — дыхание быка зимой, звезда, блуждающая по небу, легкая тень, исчезающая с закатом солнца!» — так выразился однажды зулус в разговоре со мной. Нет, наш мир нехорош! Кто может не согласиться с этим, кроме тех, кто ослеплен собой? Как может быть хорош мир, в котором первостепенное значение имеют деньги, где путеводной звездой являются эгоизм и себялюбие?

Но теперь, когда моя жизнь кончена, я рад, что жил, что познал женскую любовь и верную дружбу, пережившую любовь женщины, рад, что слышал звонкий смех детей, любовался солнцем, луной и звездами, чувствовал соленое дыхание моря на своем лице и плавал по озаренной месяцем воде, охотясь. Но я не желал бы снова начать жизнь! Нет, нет!

Во мне все изменилось. Свет меркнет, и приближается темнота. Мне чудятся в этом мраке знакомые лица дорогих умерших… Там мой Гарри и другие, и лучшая, совершеннейшая женщина, которая когда-либо жила на земле.

Зачем говорить о ней теперь? Зачем говорить о ней после долгого молчания, теперь, когда она так близко от меня; когда я иду туда, куда ушла она давным-давно.

Заходящее солнце горит пламенем на золотом куполе храма. Пальцы мои устали.

Всем, кто знал меня или слышал обо мне, всем, кто захочет иногда вспомнить старого охотника, я протягиваю руку на прощание и посылаю последнее «прости»!

В руки Всемогущего Бога, Творца жизни и смерти, предаю дух мой!

«Я все сказал!» Это было любимое выражение покойного зулуса.

Глава XXIV

Другой рукой

Минул год со дня смерти нашего незабвенного друга Аллана Квотермейна, когда он написал последнюю главу своих записок, под названием «Я все сказал». По странной случайности у нас появилась возможность переслать их в Англию. Правда, эта возможность не обольщала нас надеждами, но мы с Гудом решили попытать счастья. За последние шесть месяцев народ Цу-венди усердно работал с намерением отыскать во что бы то ни стало или проложить удобный путь сообщений в страну. Результатом работ стало открытие канала, который соединил страну с остальным миром. Уверен, что именно по этому каналу путешественник добрался в миссионерский пункт мистера Макензи, хотя прибытие его за три года до нас в эту страну и изгнание из нее держится жрецами в строжайшей тайне. Пока производились исследования страны, был отправлен гонец. Мы вручили ему рукопись, два письма от капитана Гуда к его друзьям и письмо от меня к моему брату Джорджу. Мне больно думать, что я никогда не увижу его, и я уведомлял его, как ближайшего моего наследника в Англии, что он может владеть всеми моими родовыми поместьями, поскольку я не собираюсь возвращаться на родину. Мы не смогли бы покинуть страну Цу-венди, даже если бы пожелали! Нашим послом был Альфонс, дай Бог ему счастья в его жизни! Он до смерти соскучился здесь!

— Да, да, здесь хорошо! — говорил он. — Но мне скучно!