— Благодарю тебя, королева-сестра, — заговорила она спокойным тоном, — за твою любовь ко мне с детских лет, а особенно за то, что ты отдаешь мою судьбу в руки лорда Инкубу, который будет королем! Пусть счастье, мир и благоденствие распустятся чудными цветами на твоем жизненном пути, добрая королева! Царствуй долго, победоносная королева, и удержи любовь своего супруга. Пусть процветает твое потомство, сыновья и дочери твоей дивной красоты! Благодарю тебя, лорд Инкубу, будущий король, тысячу раз благодарю тебя, что тебе угодно было принять в дар от королевы мою судьбу и передать ее твоему товарищу по оружию и приключениям, Бугвану! Этот поступок достоин тебя, Инкубу! Наконец, благодарю и тебя, Бугван, за то, что ты удостоил меня своим вниманием и не отказался от моей жалкой красоты! Благодарю тебя тысячу раз, добрый и честный человек, и клянусь, положа руку на сердце, что я сказала бы тебе «да», если бы могла! Теперь, когда я поблагодарила всех, — она улыбнулась, — я добавлю несколько слов. Мало вы знаете меня, королева Нилепта, и вы, господа. Для меня нет середины! Я смеюсь над вашей жалостью и ненавижу вас. Я не нуждаюсь в вашем прощении — для меня это жало змеи. Я стою здесь перед вами, обманутая, покинутая, оскорбленная, и все же торжествую над вами, смеюсь и презираю вас всех! Вот вам мой ответ!

И прежде чем кто-нибудь мог догадаться о ее намерении, она подняла серебряное копье, которое держала в руке, и нанесла себе такой сильный удар в бок, что копье прошло насквозь, и упала на пол.

Нилепта вскрикнула. Гуд почти лишился чувств, остальные бросились к Зорайе. Королева ночи подняла прекрасную голову и взглянула своими дивными глазами на лицо сэра Куртиса, словно прощаясь с ним. Потом голова ее упала назад, раздался вздох, похожий на рыдание, и мрачная, но прекрасная душа Зорайи отлетела.

Ее похоронили с королевской пышностью, и все было покончено.

Прошел месяц со времени трагической кончины Зорайи. В храме Солнца совершилась торжественная церемония, и сэр Куртис был официально объявлен королем-супругом. Я был болен и пропустил церемонию. На самом деле я ненавижу такие вещи, толпы народа, звуки труб и развевающиеся знамена. Капитан Гуд, присутствовавший на церемонии в форме, вернулся и рассказал мне, что Нилепта выглядела очень красивой, а сэр Куртис держался так, словно родился королем, и был встречен громкими приветственными криками, подтверждавшими его огромную популярность в стране. Увидев в процессии королевского коня Дневной луч, народ громко, до хрипоты, начал кричать: «Макумазан! Макумазан!» Гуд был вынужден встать во весь рост в экипаже и сообщить им, что я болен и не могу участвовать в церемонии.

Когда сэр Генри, или, вернее, король, пришел навестить меня, то выглядел очень усталым и клялся, что никогда так не скучал в своей жизни. Но думаю, что он немного преувеличивал. Людской натуре несвойственно, чтобы человек соскучился в таких необыкновенных обстоятельствах. Разве не удивительно, что человек, который год назад приехал в страну никому неведомым пришельцем, теперь женился на прекраснейшей и любимой королеве и стал королем всей страны?! Я попытался прочитать ему наставление, чтобы он не возгордился и не увлекся блеском и силой своей власти, но помнил бы всегда, что был когда-то простым английским джентльменом и призван Провидением к великой ответственности. Сэр Куртис был так любезен, что терпеливо выслушал мои слова и даже поблагодарил меня за них.

После церемонии меня перенесли в домик, где я теперь пишу эти строки. Это прелестный уголок, в двух милях от Милозиса. Здесь, в течение пяти месяцев, не покидая ложа, я провожу свой досуг за составлением истории наших странствований. Быть может, никто никогда не прочтет ее, но это неважно: написание помогло мне скоротать время, часы тяжелых страданий. Слава Богу, скоро им конец.

Прошла неделя с тех пор, как я написал последние строки. Теперь я снова берусь за перо, в последний раз, потому что конец мой близок.