Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс (2013)

Унижение в Берлине побудило Хрущева искать новые способы, как он сообщил своему министру обороны в апреле 1962 года, «кинут ежа в штаны дяде Сэму».[1265] Поэтому он одобрил переброску ядерных ракет средней дальности на Кубу месяц спустя. Хрущев хотел надавить на южный фланг Вашингтона и тем самым ослабить американское присутствие в Германии; во всяком случае, он надеялся, что заставит США убрать ракеты, развернутые на южной границе СССР с Турцией. В середине октября 1962 года, однако, американский самолет-разведчик заметил развертывание советских ракет на боевых позициях. Президент Кеннеди потребовал незамедлительного вывода этих ракет, которые могли долететь до американских городов за считаные минуты и представляли собой явное нарушение доктрины Монро, и ввел морскую блокаду Кубы. Связь с Германией он увидел сразу. «Мне не нужно указывать вам, – сказал президент британскому премьер-министру в разгар кризиса, – на очевидную связь этого тайного и рискованного шага Хрущева с Берлином».[1266] Мир очутился на грани открытого ядерного противостояния. Более того, без ведома Вашингтона советским «советникам» на Кубе дали разрешение использовать тактические ракеты, уже развернутые на острове, по своему усмотрению. Американское нападение – даже с применением обычных сил – могло спровоцировать мгновенный обмен ядерными ударами. Кастро и Че Гевара, харизматичный латиноамериканский революционер, требовали войны, которая выставит американцев бумажными тиграми и приведет к широкой борьбе за освобождение всей Латинской Америки. Но Хрущев отверг их требования по нанесению упреждающего удара. Он сообщил Кастро, что если Москва «первой нанесет ядерный удар по территории противника, [это] будет началом мировой термоядерной войны». Советский лидер напомнил кубинскому команданте, что «мы воюем с империализмом не для того, чтобы погибнуть».[1267] Через несколько дней Хрущев отступил, ракеты были выведены в обмен на обещание убрать американские «юпитеры» из Турции; войну удалось предотвратить.

Второй Берлинский и Кубинский кризисы определяли мировую геополитику в течение трех следующих лет. Мао окончательно усомнился в дееспособности и полезности Хрущева. Он обвинил СССР в «блефе» по поводу Германии, где русские отказались от собственных требований,[1268] и, прежде всего, в Карибском бассейне. К счастью для Москвы, последствия разрыва с Китаем были не слишком значимы с точки зрения ситуации в Европе. «Дезертирство» Албании, примкнувшей к Китаю в конце 1961 года, осталось отдельным инцидентом, хотя и стоило Москве потери ряда ценных портовых сооружений на Адриатике. На Дальнем Востоке последствия были серьезнее. Враждебность Мао заставляла беспокоиться. Все военные советники СССР покинули Китай, Москва продолжала отказываться от сотрудничества в сфере ядерных технологий, и Мао вдобавок обвинил СССР в нежелании поддержать Хо Ши Мина делом. В октябре—ноябре 1962 года, воспользовавшись тем, что Хрущев был поглощен Кубой, Мао внезапно напал на Индию, которую Советский Союз поддерживал в ее пограничных спорах с Китаем. А когда Хрущеву пришлось уйти с Кубы, Мао отпустил немало язвительных комментариев. Разрыв СССР и Китая, о котором американские политики грезили с 1949 года, стал очевиден для всех. Мао больше не хотел «склоняться на чью-то сторону». Два года спустя Китай испытал свою атомную бомбу в Лобноре в пустыне Гоби. Советский Союз снова оказался в окружении враждебных (теперь ядерных) держав с запада и востока. Биполярная система, которая доминировала в геополитике с конца 1940-х годов, сделалась триполярной.