Без надежды на искупление - Майкл Р. Флетчер (2015)

Посидев и подумав, Гехирн решила согласиться с очевидным. Выбора у нее не оставалось. Кёниг поручил ей миссию, и эта миссия должна быть выполнена. Гехирн обернула лицо черной хлопковой вуалью, оставив только щелочку, через которую можно было разглядеть узкую полоску окружающего мира. Снова надев капюшон, она затянула шнуры, чтобы его не сорвало ветром. Наконец, Гехирн влезла в толстые перчатки и туго завязала рукава на запястьях. Облачившись в доспехи, защищавшие ее от солнца, она, не позволяя себе захныкать от страха, выползла из повозки под лучи этого предержащего огня. Через несколько секунд она уже обливалась пóтом. От нее тонкими струйками шел дым. Даже через толстую ткань она чувствовала, как краснеет ее кожа. Несколько дней ей будет очень больно. Ей удавалось выносить это только благодаря мысли о том, что у нее все заживало очень быстро.

Хассебранд стояла над тремя трупами, скорчившимися в неестественных позах.

– И они все же не испустили ни звука. Поражает. Нужно будет выразить восхищение наставнику кригеров. Онэ Зеле отлично обучил своих людей.

Вокруг валялись оружие и доспехи, за которые можно было бы выручить целое состояние, но для Гехирн, не умевшей ими воспользоваться, никакой ценности они не представляли. Она философски пожала плечами.

Внимание Гехирн привлек завиток дыма, поднимавшийся из уха одного из кригеров. Она встала на колени, склонилась над телом и перекатила его на спину. На нее глядели пустые глазницы – еще влажные и алые, из которых огонь выжег всю кровь и плоть. Теперь она увидела, что волосы у мертвеца сгорели, а над ярко-розовым скальпом поднимался пар. От зловония она наморщила нос. Подсунув руку в перчатке под голову кригера, Гехирн приподняла его голову, проверяя на вес. И нашла ее практически невесомой. Даже через толстую перчатку она чувствовала, как от кости исходит жар.

«Его мозг весь выкипел. В черепе пусто!»

Гехирн обследовала трупы двух других кригеров и обнаружила те же самые признаки. Кто же мог это…

Она вспомнила свой сон. Она вспомнила, как коснулась губами уха этого человека. Как прошептала ему секрет огня.

«Но во сне они шли убить меня».

Действительно ли это было так, или она убила кригеров Кёнига, пока они спали, видя сны, в которых они сами вершили насилие?

«Нет. Я нужна Кёнигу. Он сам так сказал».

Кажется, то же самое она говорила и во сне?

Теперь, в разоблачительных и очищающих лучах солнца, она понимала, что суп не был отравлен.

– Но разве моя в том вина, – сказала Гехирн небесам, сощурив глаза против света, который пробивался сквозь ткань.

Гехирн Шлехтес погнала коней во весь опор. За повозкой вздымался настоящий торнадо из пыли и дыма, от которого веяло смрадом паленой плоти. В тот вечер несколько облачков, которые могли бы хоть чуточку защитить ее от солнца, унеслись за горизонт, и она понимала, что следующий день будет беспощадно ясным и солнечным. Она решила не задерживаться и погнала упряжку в Унбраухбар.

* * *

Бедект сидел в темноте, и носовые пазухи у него были совершенно забиты. Голову так и распирало, от этого слезились глаза, а он все думал, в чем же допустил ошибку. Например, когда решил объединиться с Вихтихом и Штелен. Да, это и была его огромная ошибка. «Насколько же проще была жизнь, когда я путешествовал один». Он бросит их, когда представится возможность, но сейчас они ему нужны. Одному ему никак не прорваться в храм в Зельбстхасе и не похитить бога – особенно сейчас, когда он так болен.

Унбраухбар они покинули второпях, не продумав путей отхода, Бедект то и дело возвращался в мыслях к их бегству. А не оставили ли они каких-то улик, которые могли бы выдать их мотивы? Могло ли случиться так, что Штелен не настолько тщательно вырезала всех, как утверждала? Вдруг кто-то ее видел – или даже всех – и мог передать их описание каким-нибудь руководителям? «Надо было мне все спланировать получше!»