Водоворот. Запальник. Малак - Питер Уоттс (2001, 2010, 2013)

– Да, да, но ты меня поняла. Чем сложнее система, тем больше ее хрупкость. Вся эта экоболтовня, типа «разнообразие – залог стабильности», – полная чушь. Взять, к примеру, тропические леса или коралловые рифы, да они же жрут прорву энергии. Там столько видов, столько энергетических потоков, что эрга свободного не остается. Стоит проехать по этим лесам на паре бульдозеров, и сразу станет ясно, насколько стабильна эта система.

– Опа! – сказала Лени. – Да ты слегка припозднился с предложением.

Кваммен едва ее услышал:

– А у нас теперь настолько изощренная система, что по сравнению с ней тропический лес – это монокультура. Для простых смертных все до того усложнилось, что мы придумали сети, всяких ИИ, чтобы те следили за порядком. Но они тоже разрослись, получились настоящие раковые опухоли сложности, ситуация только ухудшилась, и теперь вся базовая инфраструктура трещит по швам, климат и биосфера в полной заднице, а нам нужны просто тонны энергии, чтобы конструкция окончательно не завалилась набок. Но по тем же самым причинам постоянно вылетают системы, которые добывают нам эту дополнительную энергию, понимаешь, о чем я? Знаешь, что такое апокалипсис? Это контур положительной обратной связи.

– А чем так сильно провинился Квебек? Они же единственные, кто взялся за дело, когда еще оставалось время спасти хоть что-то. Это уже из-за Гидровойн…

– О, старые песни пошли. Типа Квебек хотел спасти мир, и если бы мы всей кучей не навалились на лягушатников, то попивали бы сейчас нейрококтейли где-нибудь на пляже, а Водоворот остался бы милым, чистеньким и без всяких глюков, и… ой, лучше не выводи меня.

– С этой просьбой ты тоже припозднился.

– Слушай, я не говорю, что это война вывела Водоворот за критическую массу. Может, конечно… Но все бы случилось так и так. Пять лет максимум. И неужели ты думаешь, что лягушатники смотрели дальше других? Им просто повезло с географией. Да любой соорудил бы крупнейшую в мире гидростанцию, если б имел под боком целый Гудзонов залив. И кто мог их остановить? Вот кри пытались, к примеру, знаешь об этом? Помнишь кри? Такое индейское племя было. Пара тысяч недовольных в районе залива Джеймса, а потом вдруг грянула вспышка жуткой эпидемии, которая, по злополучному совпадению, убивала только аборигенов. И вот она прошла, и Нунавут сразу задрал лапки кверху и сделал все как было велено, а остальная Канада так хотела заманить французиков к себе в постельку, что закрыла глаза почти на все. А теперь слишком поздно, и мы, оставшиеся, играем в догонялки с ветряными фермами, ячейками фотосинтеза и геотермальными станциями в океане…

Глаза Лени маячили прямо перед ним. Что-то щелкнуло в мозгу Кваммена.

– Эй, а ты не…

Она схватила его за руку и потянула прочь из кабинки:

– Хватит языком трепать. Пошли трахаться.

А еще она была совсем не похожа на других.

На груди у нее виднелись рубцы, а между ребер проглядывал перфорированный металлический диск. Трудясь над его членом, в перерывах она поведала ему, что из-за детской травмы живет с искусственным легким. Явная ложь, но Марк возражать не стал. Сейчас все обрело смысл: и то, как она замирала, а потом старалась не показывать этого, и то, как изображала страсть, только чтобы скрыть свою невероятную холодность.

Рифтерша. Кваммен слышал о них – да о них когда-то все слышали. Водолазы Н’АмПацифика, которых рассылали по гидротермальным источникам вдоль всего восточного побережья Тихого океана, пока не пошла молва, что берут туда только полностью долбанутых. Вроде как пережившие насилие прекрасно подходили для рискованной работы на больших глубинах. Какая-то фигня в редукционистко-механистическом духе. Неудивительно, что Лени не хотела выкладывать душу. Кваммен и не собирался на нее наседать.