Водоворот. Запальник. Малак - Питер Уоттс (2001, 2010, 2013)

Это заняло много дней. Подъем происходил постепенно, его хватило бы для естественной декомпрессии, газ в венах, по идее, должен был спокойно выйти через альвеолярные мембраны – если бы работавшее легкое постоянно использовалось. А оно не использовалось: так что же тогда случилось со сжатым воздухом из «Рыбы-бабочки», оставшимся в ее крови? Лени не умерла, а значит, его уже не было.

Газообмен не ограничивается легкими, вспомнила она. Дышит и кожа. Пищеварительный тракт. Не так быстро, конечно. И не так эффективно.

Может, недостаточно эффективно…

– Что со мной произошло? – тихо спросила она.

– Вы недавно перенесли две небольших эмболии в мозгу, которые периодически влияют на ваше зрение, – сообщила медкабина. – Скорее всего, ваш мозг компенсирует эти провалы сохраненными образами, хотя для уверенности мне хотелось бы понаблюдать такой эпизод в действии. Также недавно вы потеряли кого-то близкого: скорбь может быть фактором, катализирующим высвобождение визуальных…

– Что значит «сохраненными образами»? Ты хочешь сказать, что это воспоминания?

– Да, – ответила машина.

– Чушь собачья.

– Нам жаль, что вы так себя чувствуете.

– Но ничего такого никогда не происходило, ясно? – «У этой железяки дерьмо вместо мозгов, почему я вообще с ней спорю?» – Я помню свое детство, твою ж мать. Я бы не смогла его забыть, даже если бы попыталась. А эти видения, они принадлежат кому-то другому, они…

«…счастливые…»

– …они другие. Совершенно другие.

– Долговременная память часто ненадежна. Она…

– Заткнись и просто все исправь.

– В этой кабине нет оборудования для микрохирургии. Я могу дать вам ондансетрон, чтобы подавить симптомы. Но вы должны понимать, что пациенты со столь обширной синаптической перестройкой могут испытывать различные побочные эффекты, такие, как легкое головокружение…

Она застыла. «Перестройкой?»

– …двоение в глазах, гало-эффекты…

– Стоп, – оборвала Лени машину. Та замолчала.

На экране в основании мозга загадочно мерцало облако фиолетовых звезд.

Она коснулась их:

– Что это?

– Серия повреждений, нанесенных хирургическим путем, и сопутствующие им омертвевшие ткани.

– Сколько их?

– Семь тысяч четыреста восемьдесят три.

Лени перевела дух и даже слегка удивилась тому, насколько спокойна сейчас.

– Ты хочешь сказать, что кто-то сделал у меня в мозгу семь тысяч четыреста восемьдесят три пореза?

– Следов физического проникновения нет. Раны соответствуют точечным микроволновым всплескам.

– Почему ты мне сразу не сказала?

– Вы попросили меня игнорировать любые данные, не имеющие отношения к вашим галлюцинациям.

– А эти… эти повреждения не имеют к ним отношения?

– Не имеют.

– Откуда ты знаешь?

– Большинство повреждений расположено в стороне от визуальных путей. А другие блокируют передачу образов, а не порождают их.

– Где расположены повреждения?

– Они находятся вдоль путей, связывающих лимбическую систему и неокортекс.

– Для чего используются эти пути?

– Они неактивны. Их функционирование прервали с помощью хирургических…

– Для чего бы они использовались, если бы были активны?

– Для активации долговременных воспоминаний.

«О Боже. О Боже».

– Мы можем еще чем-нибудь вам помочь? – спросила кабина спустя какое-то время.

Кларк сглотнула:

– А когда… как давно были нанесены эти повреждения?

– От десяти до тридцати шести месяцев назад, в зависимости от вашего среднего уровня обмена веществ после процедуры. Эта приблизительная цифра получена из анализа соответствующей рубцовой ткани и роста капилляров.

– Могла такая операция проводиться без согласия пациента?

Пауза.

– Я не знаю, как ответить на этот вопрос.

– Ее могли провести без обезболивающего?

– Да.

– Ее могли провести, пока пациент спал?

– Да.