Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (1993)

Однако имелся еще некто, наблюдавший за этой сценой, некто никем не замеченный, но оттого не выказавший меньше любопытства. Он прятался за дверью второго этажа, вторую створку которой он чуть приотворил с величайшими предосторожностями. Со своего возвышенного наблюдательного пункта он разглядывал разложенные на столе подарки.

Лицо, выглядывавшее из щелки, отнюдь не было благородным и печальным и не принадлежало красавцу мэтру Луи. За дверью стоял человечек в черном, тот самый, что привел сюда донью Крус; тот, кто подделал почерк Лагардера и написал от его имени письмо; тот, кто арендовал будку Медора; одним словом, то был горбун Эзоп II, именуемый также Ионой, победителем Кита.

Он беззвучно посмеивался и потирал руки.

— Черт побери! — прошептал он. — Принц Гонзаго, однако, расщедрился, а у этого прохвоста де Пероля решительно есть вкус.

Горбун находился там после прихода доньи Крус. Вне всяких сомнений, он поджидал господина де Лагардера.

Аврора оказалась истинной дочерью Евы. При виде этого тряпичного великолепия у нее заколотилось сердце. Но была и вторая причина радости — все это прислал ее друг. Аврора даже не подумала о том, на что обратила внимание донья Крус: ей и в голову не пришло прикинуть, во что обошлись эти царственные дары ее другу. Она испытывала безмерное удовольствие. Она была счастлива, и это чувство, наполняющее девушек в тот миг, когда они должны явиться в свете, было сладостно ей. Ведь там ее покровителем будет Анри! И только одно смущало Аврору: у нее не было горничной, а добрейшая Франсуаза куда лучше разбиралась в стряпне, чем в туалетах.

Но тут, словно угадав ее мысли, вперед выступили две девушки.

— Мы всецело к услугам мадемуазель, — объявили они. По их знаку остальные удалились с почтительными поклонами. Донья Крус схватила Аврору за руку.

— Ты что, отдаешься в руки этих особ? — спросила она.

— А что тут такого?

— И собираешься надеть это платье?

— Разумеется.

— Храбрая ты. Безумно храбрая! — бросила цыганка. — Впрочем, — добавила она, — этот дьявол отменно галантен. Ты права. Наряжайся, вреда это не принесет.

Аврора, донья Крус и обе камеристки, составлявшие часть подарка, ушли в спальню. В зале остались Франсуаза и ее внук Жан Мари Берришон.

— Кто такая эта бесстыдница? — осведомилась Франсуаза.

— Какая бесстыдница, бабушка?

— Ну эта, в розовом домино.

— А, эта смугляночка? Знаете, бабушка, она так стреляет глазками…

— Ты видел, как она вошла?

— Нет, она пришла до меня.

Франсуаза извлекла из кармана вязанье и задумалась.

— Вот что я тебе скажу, — изрекла наконец она самым значительным и торжественным тоном, на какой только была способна. — Я ничего не понимаю в том, что происходит.

— Бабушка, хотите, я вам все объясню?

— Нет, но если ты хочешь сделать мне удовольствие…

— Вы смеетесь надо мной, бабушка! Неужто вы сомневаетесь в этом?

— В таком случае помолчи, когда я говорю, — прервала она его. — Меня не отпускает мысль, что во всей этой истории есть что-то темное.

— Да нет же, бабушка!

— Не надо нам было уходить отсюда. Люди такие недобрые. Кто может поручиться, что эту девицу не подослали к нам?

— Бабушка, вы зря. Та, на которую вы думаете, достойная женщина, и у нее такой отличный сироп.

— И потом, внучек, я люблю, чтобы все было ясно, а эта история мне страшно не нравится.