Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (1993)

— Ну и ну! Вы уже боитесь приблизиться друг к другу, каждый из вас полагает, что убийца — его сосед. Какое трогательное взаимное уважение! Господа, времена меняются, а вместе с ними и мода. В наши дни никто не пользуется жестоким оружием прошлого — пистолетом или шпагой. Наше оружие лежит у нас в бумажнике: чтобы убить человека, достаточно опустошить его карманы. Ну, при дворе регента убийцы, слава Богу, встречаются нечасто. Не нужно так отшатываться друг от друга — среди вас злодея нет. Ого! — вскричал вдруг горбун, повернувшись спиной к престарелым вельможам и обращаясь к шайке Гонзаго. — Ну и постные же у вас физиономии! Никак, вас мучит совесть? Хотите, я вас чуть-чуть позабавлю? Стойте-ка, господин де Пероль хочет улизнуть. Он много потеряет. Знаете, куда он направляется?

Почтенный фактотум уже скрылся за цветочными клумбами, где-то в стороне дворца.

Шаверни тронул горбуна за руку.

— А регенту это имя известно? — спросил он.

— Ах, господин маркиз, — отозвался человечек в черном, — не будем об этом, лучше посмеемся. Мой призрак весьма добродушен: он понял, что трагедии нынче не в чести, и перешел на комедию. А поскольку этому проклятому призраку известно как настоящее, так и прошлое, он явился на праздник, сюда, понимаете ли, и дожидается его королевского высочества, чтобы указать ему пальцем…

При этих словах палец горбуна пронзил пустоту.

— Пальцем, да-да, пальцем! Указать на окровавленные руки, ставшие нынче весьма проворными. За пьесой всегда следует небольшая интермедия; нужно повеселиться и отдохнуть от яда да кинжала. Пальцем, господа, пальцем, проворные мои судари, выигрывающие в карты за этим столом, где держать банк имеет честь сам господин Лоу!

Произнеся имя господина Лоу, горбун благоговейно обнажил голову, после чего продолжал:

— Да, пальцем, господа шулера, кавалеры ажио, мошенники с улицы Кенкампуа, пальцем! Господин регент — добрый принц, и предрассудки его не обременяют. Но он не знает всего, а если б знал, ему было бы очень стыдно.

Игроки задвигались.

Господин де Роган произнес:

— Это правда.

— Браво! — одобрили барон де ла Юноде и барон де Барбаншуа.

— Не так ли, господа? — снова вмешался горбун. — Ведь правду всегда высказывают со смехом. У этих молодых людей руки чешутся выкинуть меня отсюда, но они сдерживаются из уважения к моим летам. Я имею в виду господ де Шаверни, Ориоля, Таранна и прочих: чудная молодая компания, в которой слегка облезлые дворяне смешаны с неумытой чернью, как разноцветные нитки в вязанье — всего понемногу. Ради Бога, мои любезнейшие, не сердитесь, ведь мы с вами на бале-маскараде, и я всего лишь несчастный горбун. Завтра вы бросите мне экю за то, что я подставлю вам свою спину в качестве пюпитра. Вы пожимаете плечами? На здоровье! Стало быть, я заслуживаю всего лишь вашего презрения.

Шаверни взял Навайля за руку.

— Ну что ты будешь делать с этим болваном? — процедил он. — Пошли отсюда.

Престарелые сеньоры смеялись от всей души. Один за другим молодые игроки вышли из вигвама.

— А указав пальцем, — продолжал горбун, повернувшись к Рогану-Шабо и его почтенным сотоварищам, — указав пальцем на сочинителей сплетен, барышников, ажиотеров, на всю эту банду паяцев, расположившуюся в особняке Гонзаго, я укажу господину регенту — пальцем, господа, пальцем — и на обманутое честолюбие и затаенную злобу. Я укажу на тех, кто из себялюбия или гордыни не может терпеть молча, на неуемных интриганов, на поседевших сумасбродов, которые хотели бы возродить фронду, на приспешников герцогини Мэнской, на завсегдатаев особняка Челламаре! На нелепых и гнусных заговорщиков, которые хотят втянуть Францию в какую-нибудь дурацкую войну, чтобы возвратить себе потерянные должности и почести, на тех, кто поют дифирамбы былому, клевещут на настоящее, льстят будущему, на обессилевших шутов гороховых, на изнуренных Скапенов, именующих себя потомками Золотого века, на Геронтов и Жокриссов114…