Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (1993)

— Что с вами? Что с вами, матушка? — проговорила Аврора. — Вы ведь рады, что снова обрели меня, не правда ли?

— Рада ли я, любимое дитя?

— Да, в этом все дело: вы обрели меня, у меня не было матери.

— И Господь, который нас воссоединил, больше не разлучит мать и дочь!

— Господь! — повторила Аврора, уставившись в пустоту расширившимися глазами. — Господь! Я не могу сейчас ему помолиться, я забыла молитву.

— Хочешь, мы повторим ее вместе? — спросила принцесса, ухватившись за возможность отвлечь девушку.

— Хочу, матушка. Нет, погодите, есть еще что-то…

— Отче наш, иже еси на небесех, — начала принцесса, сложив руки Авроры меж своими ладонями.

— Отче наш, иже еси на небесех, — как ребенок, повторила Аврора.

— Да святится имя твое, — продолжала мать.

На сей раз, вместо того чтобы повторить, Аврора вся напряглась.

— Есть еще что-то, — повторила она, сжимая покрытые испариной виски онемевшими пальцами, — еще что-то… Флор, ты знаешь, скажи — что!

— Сестричка… — пробормотала цыганка.

— Ты знаешь! Знаешь! — повторила Аврора, часто мигая повлажневшими глазами. — Ну почему никто не хочет мне помочь?

Внезапно она выпрямилась и посмотрела матери прямо в лицо.

— А этой молитве, — отрывисто заговорила она, — разве вы, матушка, меня научили?

Принцесса опустила голову, из груди ее вырвался стон. Аврора не спускала с нее горящего взгляда.

— Нет, не вы, — прошептала она.

Мозг девушки сделал последнее усилие, и вдруг она громко вскрикнула:

— Анри! Анри! Где Анри?

Аврора уже стояла. Ее суровый и высокомерный взгляд был устремлен на принцессу. Флор пыталась взять девушку за руку, но та оттолкнула ее с неженской силой. Принцесса рыдала, уронив голову на колени.

— Отвечайте! — воскликнула Аврора. — Что стало с Анри?

— Но я ведь думала только о тебе, — пролепетала принцесса Гонзаго.

Аврора резко повернулась к донье Крус.

— Его убили? — с высоко поднятой головой, сверкая очами, спросила она.

Донья Крус молчала. Аврора снова повернулась к матери. Та опустилась на колени и тихо сказала:

— Ты терзаешь мое сердце, дитя мое. Сжалься!

— Его убили? — повторила Аврора.

— Он! Всегда лишь он! — ломая руки, воскликнула принцесса. — В сердце у этого ребенка не осталось места для материнской любви!

Аврора стояла, глядя в пол.

— Они не хотят мне сказать, убили его или нет, — вслух подумала она.

Принцесса протянула к ней руки и вдруг, лишившись чувств, упала навзничь.

Аврора схватила мать за руки, лицо девушки покраснело, во взгляде читалось отчаяние.

— Клянусь собственным спасением, я верю вам, сударыня, — заговорила она, — я верю, что вы ничего дурного ему не сделали, и тем лучше, раз вы любите меня так же, как я вас. Но если вы сделали ему что-нибудь дурное…

— Аврора! Аврора! — воскликнула донья Крус и закрыла ей рот ладонью.

— Я просто говорю, — с высокомерным достоинством отозвалась мадемуазель де Невер, — я никому не угрожаю. Мы с матерью знаем друг друга всего несколько часов, и хорошо, что наши сердца открыты. Моя мать — принцесса, я — бедная девушка, и это дает мне право разговаривать с нею свысока. Будь моя мать бедной, слабой и покинутой женщиной, я разговаривала бы с нею, стоя на коленях.

Она поцеловала принцессе руки; та, придя в чувство, залюбовалась ею. Как хороша ее дочь! Каким чудным ореолом отметила ее лоб девственницы та боль, что терзала ее, но не унижала! Да, мы выразились верно: девственницы, но девственницы-супруги, уже обретшей всю силу и величие женщины.