Бора-Бора - Альберто Васкес-Фигероа (2005)

— Тут не обошлось без богов, — абсолютно спокойно возразил ему великий навигатор. — Солнце, море, день, ночь и звезды существуют потому, что такими их создал Таароа. Также и там, на юге, ему заблагорассудилось создать подобные чудеса. — Он пожал плечами. — Даже я, единственный оставшийся в живых в том несчастном путешествии, не могу объяснить, почему так произошло. Но в одном вы можете быть полностью уверены — я вас не обманываю.

— Никто не думает, что ты обманываешь, — поспешил за всех ответить ныряльщик Ветеа. — Я убежден: весь твой рассказ — чистая правда, однако я не могу все это переварить… Но ты продолжай, пожалуйста!

— Хорошо… Это оказалось для нас тяжелым ударом. Некоторые остались умирать на том острове. — Он несколько раз тряхнул головой. — То, наверное, была приятная смерь, потому что все улыбались… — Он глубоко вздохнул. — Но самое странное было в другом: через два-три дня, когда тела обычно начинают разлагаться и испускать дурной запах, с ними не произошло ничего подобного. Они оставались такими, какими были при жизни, словно просто заснули.

Рассказ потряс моряков, знавших, что в тропической жаре Бора-Бора труп начинает разлагаться спустя всего несколько часов после смерти человека.

Над островом повисла глубокая тишина, но была она другой, чем прежде. Люди молчали не от печали, а от изумления. Это означало, что тяжелая депрессия отступала.

— Они так и не разложились? — переспросил Роонуи-Роонуи. — И были мертвы?

— Да, именно так! — Капитан внимательно посмотрел на слушавших и, грустно улыбнувшись, продолжил: — Теперь вы понимаете, почему я так долго отказывался рассказать об этом?

— Просто чудеса! Подобного еще ни с кем не случалась! — воскликнула Ваине Тиаре.

— Да, ни с кем не случалось! — согласился капитан. — Вот и мы подумали, что наши товарищи просто заснули. Мы их уложили на носовом настиле и поплыли дальше… — Он снова, но на этот раз гораздо тяжелее, вздохнул. — Мой отец умер одним из последних, — тихо проговорил Мити Матаи срывающимся голосом. — Он оставался неподвижным, ухватившись за рулевое весло. Когда я попытался разжать его руки, то пальцы сломались, словно сухая ветка.

По лицу старого капитана потекли слезы. Все притихли, разделяя душевную боль человека, которого так любили и которым так восхищались.

Когда он снова заговорил, его голос звучал глухо от подступающих слез.

— Я молил Таароа и Тане о том, чтобы мой отец проснулся, но через два дня погода улучшилась… Жуткое холодное море осталось позади… — Его голос снова задрожал. — И когда солнце начало пригревать, тела снова стали мягкими и вскоре начали разлагаться.

— Сколько вас на то время оставалось в живых? — поинтересовался Тапу Тетуануи.

— Трое, но состояние наше было настолько плохим, что мы походили на ходячие трупы: у Тамасесе Тефаатау омертвели руки и ноги, а у его брата было не все в порядке с головой. Он мне помог опустить трупы в море, но когда заметил, что у Тамасесе руки и ноги становятся все чернее и чернее и что он умирает, мучаясь от ужасных болей, Тефаатау словно отошел от этого мира, отказывался отвечать на мои вопросы и не выполнял самые простые команды.

— Как безумец из Апонапу? — полюбопытствовала Ваине Тиаре.

— Да, но только мирный. Он был похож на неподвижный предмет. Постоянно сидел на носу пироги, свесив ноги над водой и устремив взгляд за горизонт. И вот однажды утром я его там не нашел.

Да уж, команде было над чем задуматься! Среди присутствующих установилась еще более глубокая тишина, пока та же Ваине Тиаре не отважилась спросить:

— Что ты почувствовал, оставшись один на пироге, далеко за Пятым Кругом?