Большой риф - Нора Робертс (1998)

Мэт знал легенду так, как другие знают сказки, которые им в детстве читали на ночь. Женщину сожгли на костре за колдовство и убийство. Умирая, она прокляла всех, кто извлечет выгоду из ее смерти, и веками ее проклятие преследовало всех связанных с амулетом. Мэт готов был поверить в легенду, но бесценное колье и без всякого проклятия толкало бы алчных и похотливых на убийство.

Он знал это слишком хорошо. Он знал это по собственному опыту. Его отца убили из-за «Проклятия Анжелики».

Однако замыслил и совершил убийство человек. Сайлас Ван Дайк.

Мэтью ничего не забыл. Даже через столько лет он помнил и лицо, и голос… даже запах Ван Дайка. И знал, что когда-нибудь найдет амулет и отомстит убийце.

Странно, что, задремав с такими черными мыслями, он увидел во сне Тейт.

Он плыл без снаряжения в прозрачных водах среди коралловых ветвей и разноцветных рыб, спускаясь все глубже, где цвета постепенно сливались в один — голубой. Однако давление не увеличивалось, не было страха. Было только пьянящее чувство свободы и восторга.

Он мог бы остаться навсегда в этом безмолвном мире. Без груза акваланга, без груза забот.

Как в сказке перед ним выросли мачты с развеваемыми течением рваными флагами. Затонувший корабль, совершенно целый, покоился на песчаном дне. Мэт видел пушки, нацеленные на давно погибших врагов, и штурвал, терпеливо ожидающий призрачного капитана.

Восхищенный, Мэтью проплыл над накренившимся корпусом, читая гордое имя — «Изабелла»… и увидел Тейт. Соблазнительно улыбаясь, она парила совсем рядом и куда-то звала его. Волосы, не короткие, как в жизни, а длинные, шелковистыми огненными прядями струились по обнаженным плечам и груди, кожа мерцала будто жемчуг, а глаза были теми же — зелеными и лучистыми.

Словно прилив, которому невозможно сопротивляться, повлек его к ней, и она обняла его. Ее губы раскрылись, сладкие как мед. Когда он коснулся ее, то понял, что только этого и ждал всю свою жизнь. Ощущение ее кожи, скользящей под его ладонями, дрожь ее тела возбуждали его.

Мэтью услышал ее вздох и еще теснее прижал Тейт к себе. Удивительное тепло окутало его, когда он скользнул в нее, опутанный ее ногами, словно шелковыми цепями. Она изогнулась и еще глубже вобрала его в себя.

Слившись в единое целое, они кувыркались в воде, и Мэт чувствовал себя невесомым и блаженно-счастливым. Он растворялся в ней: в ее теле, в ее поцелуе, в ее улыбке, но вдруг она покачала головой и уплыла прочь. Он погнался за ней, и они резвились как дети вокруг затонувшего корабля.

Тейт подвела его к сундуку и, смеясь, откинула крышку, погрузила руки в сверкающие золотые монеты и драгоценные камни. Бриллианты величиной с орех, изумруды — такие же яркие, как ее глаза, множество сапфиров и рубинов осветили и согрели их подводный мир.

Мэт набрал горсть бриллиантов, осыпал ее волосы… и вдруг увидел колье. Тяжелая золотая цепь была теплой, словно живая. Никогда еще в своей жизни он не видел ничего столь прекрасного, столь неотразимого.

Он надел колье на Тейт, и, восхищенно улыбаясь, она сжала рубиновый кулон в руке.

Вдруг кулон вспыхнул, и, содрогаясь от ужаса, Мэт смотрел, как огонь охватывает ее лицо и тело. Остались только ее глаза, сверкающие страхом и болью.

Он не мог дотянуться до нее, как ни старался. Вода, только что необыкновенно спокойная, забурлила. Со дна поднялся песчаный смерч и ослепил его. Вспыхнула молния, затрещали мачты, дно заходило ходуном, как во время землетрясения, раскалывая корпус корабля.

И сквозь грохот он услышал крики — ее и свои.

Потом исчезло все: пламя, смерч, погибшее судно, амулет. И Тейт… Осталось небо над головой с половинкой луны и россыпью звезд, море — черное как смоль и что-то нашептывающее… Мэт лежал на палубе «Морского дьявола», обливаясь потом и судорожно ловя воздух ртом.

ГЛАВА 4