Убийство на улице Дюма - Лонгворт Мэри Лу

– Просто по улице Брошан, – ответил он, пускаясь в путь, – потом перейдем Клиши и посмотрим, где жил мой дед.

– Звучит заманчиво, – заметил Полик.

Ему было любопытно увидеть улицу на той стороне Клиши, где обитал когда-то богатый дед Верлака. Представить себе такое место к северу от Клиши он не мог.

Прибыв на улицу Клиши, Верлак показал на элегантное кафе слева:

– Здесь кофе – евро двадцать центов. В Шестом, где живет мой брат, – четыре пятьдесят.

Они перешли оживленную улицу, которая выглядела так, как и ожидал Полик: киоски с кебабом, избыток дешевых магазинов, палатки с фруктами и овощами, парикмахерские, специализирующиеся на париках и наращивании волос. Примерно квартал они преодолели по Клиши, Верлак довольно пыхал своей сигарой, и они подошли к маленькой пирожковой на углу.

– Вот здесь мы свернем, – сказал Верлак.

Полик последовал за ним и увидел большие зеленые металлические ворота. Середина, через которую мог бы въехать автомобиль, была заперта, но по обе стороны ворот имелись пешеходные калитки, и они были открыты.

– Частная улица! – воскликнул Полик. – Мне говорили, что в Париже такие есть.

Они миновали ворота и посмотрели вдоль мощеной улицы. По обе ее стороны стояли элегантные дома, перед каждым – вполне взрослые деревья и сады. Длина улицы была примерно два городских квартала.

Полик остановился.

– Никогда ничего подобного не видел.

– Похоже на оазис, правда? Эту землю подарили Парижу в середине девятнадцатого столетия. Даритель только оговорил, что должны будут строиться дома, а не квартиры, и перед каждым – большой сад, в котором должны быть посажены не менее трех деревьев.

Полик обратил внимание, что перед большинством домов растут не менее двух деревьев. Небольшие металлические ворота перед каждым домом и старинные фонари придавали улице такой вид, будто она расположена в богатом городе Нормандии или Пуату где-то на грани девятнадцатого и двадцатого веков.

– Чистый Марсель Пруст, – сказал Полик.

Верлак улыбнулся, пустил клуб дыма и двинулся дальше.

– Вы заметили? Вот почему моя бабка так отчаянно хотела тут жить.

Шумная улица Клиши осталась далеко позади. Вокруг летали птицы, кошки гонялись друг за другом из сада в сад. Верлак остановился, пройдя улицу до середины, затянулся сигарой, читая мраморную табличку на фасаде небольшого изящного белого дома. Полик тоже остановился перед ней. Жильцы были уничтожены во время Второй мировой войны за подделку паспортов.

– Заметьте, они сообщают, что мужчин увезли убивать, а на месте расправились с единственной женщиной, Колетт Хайльброннер.

Еще через несколько метров Верлак остановился перед самым красивым зданием на всей улице. Сложенный из золотистого камня дом имел три этажа, большие окна в переплетах и перед входом простенький садик, сбегающий к входной двери.

Несколько минут они смотрели на этот дом. Верлак надеялся увидеть кого-нибудь из жильцов. А Полик размышлял над фактом, что богатая парижская чета, которая могла бы жить в Шестом или Седьмом округе, выбрала немодный район в северо-западном Париже, но на улице, обладающей достоинством и респектабельностью. Кажется, он теперь лучше понимал судью.

– Что думаете насчет обеда? – спросил Верлак, улыбнувшись.

– Умираю от голода.

Они направились обратно по улице, через зеленые ворота вышли на улицу Клиши. Перейдя ее там же, где и раньше, оказались в окрестности улицы Батиньоль, где кафе и магазины были на порядок респектабельнее. Пройдя еще квартал, Верлак вошел в ресторанчик, свежеотделанный глянцевой черной краской. Внутри в очаге горел огонь – такого Полик в городских ресторанах не видел. Владелец – худощавый мужчина, примерно одного с ними возраста в модных очках, – схватил Верлака за плечи и расцеловался с ним.

– Антуан! – взревел он. – Ну наконец-то!