Будильник в шляпной картонке. Колокол смерти (сборник) - Энтони Гилберт (1939)

Крук задумчиво огляделся. Ну углу виднелось благословенное заведение – пивной бар под названием «Живи и давай жить другим». Крук прикоснулся к плечу Брэди. В такой ситуации эта парочка в словах не нуждалась. Они напоминали две ножки циркуля, образующие полный круг. Шагая в ногу, они пересекли дорогу и вошли в бар, где Брэди и поведал свою историю.

Подобно немалому количеству мужчин, либо не связанных никакими семейными узами, либо умеющих каким-то образом уйти от домашней опеки, Брэди ночевал главным образом в таких вот пансионах, то в одном, то в другом. Он уже давно перестал обращаться за пособием по безработице и жил на подачки, которые обеспечивает Закон о бедных. Драммонд-отель принадлежал к беднейшей категории пансионов. Он находился в темном переулке – обшарпанное здание с плоской крышей и грубо намалеванной вывеской – СПАЛЬНЫЕ МЕСТА, 4 пенса – над неосвещенным входом. Даже не «удобные спальные места». А впрочем, даже погрязшие в самой глубокой нищете граждане знают, что удобных спальных мест за четыре пенса не бывает. Восемь – низшая цена за минимально комфортабельную кровать. Но Драммонд-отель нимало не заботился о комфорте своих постояльцев. Каждый вечер узкие непроветренные комнатки до предела забивались такими отбросами общества, что при виде их побледнел бы любой социальный реформатор.

– Ну, вы сами знаете, какие там кровати, – говорил Брэди. – Вроде гробов, на несколько футов приподнятых над полом, и в каждой комнате народа, что покойников в морге. Любой, кто хоть сколько-нибудь знает такие места, сняв ботинки, сразу засовывает в них ножки кровати, чтобы не стащили, пока спит, ясно? Любой, как только войдет, высматривает ботинки соседа, чтобы не споткнуться, ясно? Ну вот, в тот вечер, я имею в виду, накануне того дня, когда этому малому всадили нож в спину, появился один тип в классных башмаках. Невысокий такой и вроде бы новичок, потому что, сняв башмаки, поставил их рядом с кроватью. Я-то знал, как оно обернется, стоит только выключить свет. Все накинутся, как крысы на добычу, если вам когда-нибудь приходилось слышать, как крысы шныряют в темноте. Любой попытается опередить соседа и захватить эти башмаки. Но беда в том, что стоит протянуть руку, как можно запросто уткнуться в чье-то лицо, ну а дальше – чистый бедлам. На окнах там ставни, внутри тьма кромешная. Тот парень лежал на кровати, как труп. Либо спал, либо застыл от страха. Так или иначе какие-то двое столкнулись, третий чиркнул спичкой, и я увидел лицо того малого совсем близко от себя, ботинки были у него в руках. Спичка догорела, кто-то сказал: «Какого дьявола?» – И все разошлись по кроватям.

– Ты уверен, что это был именно он?

– Его ни с кем не спутаешь. Лицо, как у «Гувера»[25].

– Неплохое сравнение. – Круг еще раз вгляделся в фотографию: низкий лоб, большие глаза, полные, вывернутые наружу губы. Невысокий интеллект, возможно, криминальная наследственность, решил он.

– Имени его, естественно, не знаешь?

– У таких, как он, строго говоря, нет имени.

Крук знал, что Брэди имеет в виду. В социальном отношении этот человек – аноним. Он попросил Брэди поподробнее описать обладателя башмаков.

– Коротышка с большой головой. Не знает, чего хочет, – добавил он.

А вот в этом Крук не был столь уверен.

– Ну, и что с ним было дальше?

– Понятия не имею. Я туда не возвращался. Но знаете, вот что чудно́. Он не поднял никакого шума из-за этих башмаков. Обычно бывает наоборот. Народ скандал затевает.

– Ну, и дает это что-нибудь? Я имею в виду, скандалы.

– Обычно обиженных спрашивают, кто, как им кажется, мог стащить башмаки, и если угадают, пусть попробуют вернуть.

– То есть просто стащить с ног?

– Ну да, – ухмыльнулся Брэди, вновь демонстрируя свои жуткие зубы.

– Но этот малый все воспринял спокойно?

– Ну да. Внимания, можно сказать, не обратил.

– А может, у него вовсе башмаков не было?