Цвет жизни - Джоди Пиколт (2016)

Когда мне протягивают оливковую ветвь, я это сразу понимаю.

— Я не против, — говорю я.

В машине по дороге к Рут я думаю обо всех причинах считать этот поступок колоссальной ошибкой. В самом начале карьеры государственного защитника свою зарплату, которой не хватало даже на недельный запас продуктов, я тратила на клиентов, если видела, что им нужен чистый комплект одежды или горячая еда. Лишь потом я поняла, что помощь клиентам не может распространяться на мой банковский счет. Рут слишком горда, чтобы затащить меня в торговый центр и, скажем, намекнуть, что ей не помешала бы новая пара обуви. Возможно, она просто хочет навести мосты между нами.

Но когда мы едем в торговый центр, все наши разговоры крутятся вокруг погоды: когда закончится дождь, превратится ли он в мокрый снег… Потом мы обсуждаем, кто где будет проводить предстоящие выходные. По предложению Рут я паркуюсь у «Ти Джей Макс».

— Итак, — говорю я, — вы ищете что-то конкретное?

Она качает головой:

— Когда увижу, пойму, что это то, что мне нужно. Некоторые вещи просто выкрикивают имя моей мамы. И обычно они покрыты блестками. — Рут улыбается. — Если бы вы увидели, как она одевается в церковь, то решили бы, что она идет на свадьбу. Я всегда думала: это из-за того, что она носит униформу всю неделю. Может, такой у нее способ погулять на всю катушку.

— Вы выросли здесь, в Коннектикуте? — спрашиваю я, когда мы выходим из машины.

— Нет. В Гарлеме. Раньше я каждый день ездила с мамой на автобусе в Манхэттен. Она — на работу, а я выходила в Далтоне.

— Вы с сестрой учились в Далтоне? — спрашиваю я.

— Я там училась. Адиса была не так… склонна к учебе. Это Уэсли уговорил меня поселиться в Коннектикуте.

— Как вы познакомились?

— Мы встретились в больнице, — говорит Рут. — Я проходила практику в родильном отделении, и там рожала женщина, жена военного. Она долго пыталась связаться с ним. У нее была двойня. Она рожала на месяц раньше срока и очень боялась, что придется воспитывать детей одной. А потом, когда она уже тужилась на столе, в палату влетел парень в камуфляже и, увидев ее, упал как подкошенный. Так как я со студенческих лет привыкла выводить людей из обморока…

— Подождите, — говорю я. — Так Уэсли был женат на другой, когда вы встретились?

— Так я поначалу предположила. Придя в себя, он распустил хвост, стал подкатывать ко мне. И я подумала, что еще не встречала такого гада. Ухаживать за другой, когда твоя жена рожает близнецов! Я так ему и сказала. Оказалось, это были не его дети. Отцом был его лучший друг, но тогда он был на учениях и не мог взять увольнительную, поэтому Уэсли пообещал другу позаботиться о его жене, пока он сам не приедет. — Рут смеется. — Вот тогда я и начала думать, что, может быть, он не такой уж гад, в конце концов. Мы с Уэсли прожили несколько счастливых лет.

— Когда его не стало?

— Когда Эдисону было семь.

Не могу себе представить, чтобы я потеряла Мику; не могу себе представить, чтобы я растила Виолетту одна. Я понимаю, что все, что я сделала в своей жизни, никогда не сравнится с мужеством Рут.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже, — вздыхает Рут. — Но вы же знаете, жизнь должна продолжаться, верно? Разве можно иначе? — Она поворачивается ко мне. — Кстати, меня этому мама научила. Может, найду подушечку с вышитой такой фразой.

— Блестками, — подхватываю я, и мы входим в магазин.

Рут рассказывает о Сэме Хэллоуэлле — смутно знакомое имя! — и о том, как ее мать работает в доме его семьи уже почти пятьдесят лет. Она рассказывает о Кристине, которая в первый раз тайком дала ей попробовать бренди из отцовского буфета, тогда ей было двенадцать, и которая на экзамене по тригонометрии за деньги покупала ответы у одного студента по обмену из Пекина. Еще она рассказывает, как Кристина пыталась всучить ей деньги.

— С ее стороны это, конечно, ужасно, — соглашаюсь я.

Рут мысленно взвешивает мои слова.