Танго в стране карнавала - Кармен Майкл (2007)

Внешне все выглядело ужасно, казалось, что жизнь катится под откос. Однако истина, как ни странно, была в том, что я чувствовала себя счастливой. Ведь, несмотря на сильнейшие эмоциональные потрясения, а может, и благодаря им, сейчас я делала ровно то, что хотела. Конечно, время от времени я просыпалась среди ночи в холодном поту от ужаса — но это не шло ни в какое сравнение с леденящим ужасом, который я испытывала при мысли о том, чтобы снова стать винтиком лондонского корпоративного механизма. Наверное, в жизни должен присутствовать некий уровень беспокойства, какое бы существование ни вести, и я скорее предпочитала, чтобы меня мучил вопрос «Что я буду есть завтра?», а не «Разве же это жизнь?». С перспективой высокооплачиваемой и престижной работы я давно распростилась, от карточки «VISA Аustralia» вынуждена была отказаться.

Я смирилась и с тем, что кариоки, мягко говоря, «не такие, как мы», и вновь отдалась потаканию собственным желаниям — а это, собственно, и составляет истинную сущность жизни путешественников, как бы тщательно они это ни скрывали. Правда состоит в том, что вещи пустые и банальные частенько перевешивают то, что кажется очень важным. Ни с чем не сравнимая радость от того, что утром можно не вскакивать по будильнику, ощущение легкости от сознания, что не нужно гнаться за неясными и малопонятными целями — такими как продвижение по службе или эмоциональная уравновешенность, — возможность свободно и без оглядки выражать любые свои чувства — удовольствие от всего этого было таким острым! Подобного восторга в «реальном мире» у меня не вызывали ни профессиональные достижения, ни самый расчудесный шоппинг. В Рио цель была одна — просто делать, что хочешь.

— Это очень просто. Жизнь ведь так проста, — философствовал Густаво в одно прекрасное утро, тщетно пытаясь убрать нашу бельевую веревку из буйно разросшегося сада.

Светлые тропические ливни и жаркие влажные деньки превратили сад на крутом склоне в густое сплетение листвы и ветвей, стремительно карабкающихся по стенам Каса Амарела. Никто, кроме Бога и Торре, не знал доподлинно, что скрывается под волнами лиан, ползучих растений и паразитов на заднем дворе. Однажды в сентябре, немного порасчистив заросли за виллой, я обнаружила старинный велик с огромным передним колесом и ванну на львиных лапах. К февралю сад полностью захватил власть. Деревья манго и авокадо были опутаны лианами, запах гниющих фруктов бил в нос, а похожие на клешни омара красные цветы геликонии были поистине доисторических размеров. Кое-какие лианы окрепли настолько, что даже отрастили себе стволы!

Необходимо было укротить сад, обрезать его настолько, чтобы стали заметны тропинка и веревка для сушки белья. Густаво призвал на помощь соседского сына — этот крепкий молчаливый мальчик вполне органично смотрелся бы на постаменте в римском или греческом зале раздела античного искусства Лувра. Они с Густаво оба были обнажены по пояс, все в поту, с косами наперевес. Густаво в красной бандане напоминал могучего арабского ассасина. Однако люди явно проигрывали битву. Сад на другой же день возвращал свои позиции или забирался даже дальше, мстя за нападение.

— А чего же ты хочешь. Вот об этом я тебе и говорю постоянно. Только так и можно добиться своего и стать счастливым, — вздохнул Густаво, когда лоза, которую он десять минут пытался срубить, упрямо плюхнулась прямо перед ним. Махнув рукой, Густаво с размаху уселся на ступеньку.