Танго в стране карнавала - Кармен Майкл (2007)

Если отбросить эстетические восторги, приобретение недвижимости казалось хорошим вложением капитала, особенно с учетом того, что в двух шагах отсюда, в Леблоне, точно такая же квартира, и даже без вида, оценивалась в 200 тысяч долларов.

— Решено, — объявила я однажды Фабио и Карине, когда мы покачивались в гамаках в садике ее гостиницы. — Это просто вложение денег. Я ее покупаю, потом сдаю — и через десять лет у меня в кармане сто тысяч баксов. — Я была в восторге от того, что нашла наконец легкий способ решения своих вечных финансовых проблем. — Сегодня же звоню своим в Австралию.

Фабио и Карина смотрели на меня с подозрением.

— Господи, дорогая, — наконец заговорила Карина. — Ты что же, так и не поняла?

Они с Фабио переглянулись и одновременно захохотали.

— Если ты так этого хочешь, — хрюкнул Фабио, — иди покупай, только потом прихвати еще АК-47 — и тогда уж можешь там жить.

Вот какова, по большому счету, свобода в Рио-де-Жанейро. Она ничего не стоит, если при вас нет оружия. Может, конечно, имеется пара цивилизованных островков где-то в районе Ипанемы и Леблона, но большая часть Бразилии до сих пор живет, как на Диком Западе.

Беззаконие и беспредел шумят и грохочут по всему городу. Не проходит дня, чтобы на страницах газет не появилось очередных жалоб от респектабельных граждан по поводу нелегального жилья, которое возводится прямо рядом с их домами. Здесь незарегистрированные мини-автобусы и фургоны запрудили полосы для проезда автобусов; продавцы пиратских дисков нагло преграждают вход в музыкальные магазины, а судьи не могут устоять перед искушением творить собственные законы.

Наркоторговцы устраивают свои boca-da-fuma, точки сбыта товара, прямо в приличных семейных кварталах Копакабаны, чтобы их клиентам не нужно было бить ноги, поднимаясь на холмы морру, а в центральном Рио социальное движении «Люди без крыши над головой», собрав свыше 600 бездомных семей, организовало их незаконное вселение в пустующие дома. Целые байру в этом городе никогда не платят за электричество и воду, не знают, что такое налоги. Ежегодно в Рио-де-Жанейро совершается в среднем 6500 убийств, 32 тысячи угонов автомобилей, 22 тысячи изнасилований, 5 тысяч групповых ограблений.

— Что будет, если мы нарвемся на неприятности? — с тревогой спросила я свою приятельницу Анну, когда на въезде в лес Панейрас мы миновали громадный желтый полицейский знак, который гласил: «СТОП! ПРОЕЗДА НЕТ». Анна, бывшая сильно навеселе, желала во что бы то ни стало полюбоваться лесом до захода солнца.

Впереди, у стоявших на обочине джипов, околачивалась группа из десятка или около того вооруженных полицейских.

— Что там такое? — спросила Анна.

— Полиция, у меня могут быть проблемы. — Я выглянула в окно и поежилась при мысли о своем нелегальном положении.

— Никаких проблем. — И Анна, улыбнувшись, потерла большой палец о указательный. — Jeitinho.

O, жейтинью. Не подмажешь — не поедешь. Вот почему Бразилия коррумпирована, вот почему мы и любим и ненавидим ее. Жейтинью — это двадцатка, которую суешь полицейскому, чтобы не брал штраф за вождение; улыбка, которой одариваешь таможенника, чтобы поскорее ставил визу; работа, на которую ты берешь племянника соседки за то, что она субботними вечерами сидит с твоими детьми. Это миллион, который ты платишь сенатору, который проталкивает твой законопроект. Подобное происходит во всех странах мира, но у Бразилии есть своя, неповторимая специфика. Государственная система здесь абсолютно не эффективна, и жейтинью — та смазка, без которой ее колесики вообще не крутятся. Дав на лапу, здесь можно нанять полицейских в качестве личных телохранителей, откупиться от ареста (это, как я знаю из надежных источников, стоит 900 реалов) и пропихнуть свои бумаги по инстанциям. Что тут возразишь — когда деньги есть, коррупция работает лучше, чем бюрократия.