Убийство на пивоварне. Чудовище должно умереть (сборник) - Николас Блейк (1937, 1938)

– Ничего. Если не считать подозрительным человека на мотоцикле.

«Ну и ну! – подумал Найджел. – Виновен он или нет, юный дурень умнеет на глазах».

С тяжелым, нарочитым добродушием, будто говоря зазевавшемуся водителю: «Значит, вы ехали со скоростью двадцать пять миль в час?», инспектор ухватился за новые показания.

– Мотоциклиста? И где же вы его видели?

– Когда я прошел… ярдов пятьдесят от ворот, где-то за спиной завели мотоцикл и уехали в противоположную сторону.

– И этот ваш мотоциклист вышел из пивоварни, так?

– Он не мой. И я понятия не имею, откуда он вышел и мужчина ли это. Было слишком темно. Может, этот человек засиделся допоздна в одном из соседних домов. Я только знаю, что он не проехал мимо, когда я входил в город. Странно, – прищурился Сорн, – что его не заметил тот свидетель, который видел меня у ворот пивоварни.

– Очень странно, сэр, очень, – ядовито ответил инспектор.

– Но послушайте, я же сказал… – взвыл Гэбриэл Сорн.

– Забудьте! – нетерпеливо отмахнулся Найджел. – Это несложно проверить. У меня к вам другой вопрос, Сорн.

– Давайте. Можете со мной не считаться. Только, пожалуйста, не спрашивайте больше, не я ли убийца. Я нахожу повторы крайне утомительными, – ответил Сорн, понемногу возвращась к обычному состоянию.

– Нет-нет, вопрос в другом. Я хотел поинтересоваться, как давно вы знаете, что Юстас Баннет – ваш отец.

Гэбриэл Сорн откинул голову, будто в нее целил кулак. Затем его лицо налилось кровью, и он яростно прыгнул на сыщика. Инспектор с трудом оттащил нападавшего и усадил в кресло. Постепенно огонь в глазах Сорна утих, он криво улыбнулся и, тяжело дыша, сказал:

– Прошу прощения. До чего примитивны бывают реакции. Любящий сын защищает честь матери. Я готов поколотить негодяя, который назовет ее… Какой-то викторианский фельетон, ей-богу.

– Так вы знали? – тихо спросил Найджел.

– Не знал. Подозревал, если хотите. Определенное несчастливое сходство стало слишком выпирать. Как это унизительно! Интересно, кто еще заметил…

– Сходство отнюдь не разительное. Я сам долго не мог понять, кого вы напоминаете, – пока не услышал про завещание. Вероятно, это все объясняет.

– Вероятно. Однако есть кое-что, чего я никак не могу объяснить, – сказал Гэбриэл Сорн совершенно не своим голосом.

– И что же?

Юноша еле слышно прошептал в пустоту:

– Почему моя мать… как она могла связаться с этой скотиной?

Глава 7

Небось помнишь, чему учил Старый Лис? – это наш покойный родитель, джентльмены. «Держи всех на подозрении».

Чарльз Диккенс,

«Лавка древностей»[14]

18 июля, 21.00–22.15

– Я уж думал, пива больше в рот не возьму, – сказал сержант Толуорти. – Но пока не попробуешь, не узнаешь, так ведь?

Найджел и Герберт одобрили столь четкое изложение главного принципа эмпирической философии, и их гость отпил добрый глоток, после чего отжал влагу с усов обратно в кружку. Было девять часов все того же вечера. Сержант с видимым удовольствием отвлекся от трудов и, расстегнув воротник, устроился с пинтой пива в самом удобном кресле, какое только нашлось в гостиной Кэммисонов. Софи рано легла в постель: голова разболелась.

– Может, и зря я пользуюсь вашим гостеприимством, доктор, – сказал сержант. – Я ведь у вас отчасти по делу. С другой стороны, в полиции и так бюрократов хватает.

Он сделал еще глоток, в этот раз более основательный.

– Я думал, вам нельзя пить только с подозреваемыми, – ответил доктор Кэммисон, смерив гостя испытующим взглядом. – Меня тоже включили в список, Джим?

– Можно сказать и так, сэр. Конечно, мы с вами не чужие люди. Вы знаете, что меня долг обязывает, я знаю, что могу на вас положиться, – так почему бы нам по-дружески не выпить по кружечке? Совместить, так сказать, приятное с полезным?