– Скорее всего, она получила ее по электронной почте от матери девочки Эрики Уэйд.

– Понятно! А когда именно мисс Николс направила вам эту видеозапись?

– На следующий день после предполагаемого исчезновения ребенка.

– Вы не знаете, как долго находилась в ее распоряжении данная видеозапись, прежде чем она переслала ее вам?

– Нет, такой информацией я не располагаю.

– Иными словами, она могла хранить у себя видеозапись на протяжении нескольких дней, возможно, неделю. Или еще дольше?

– Свидетель уже сказал, что он не знает! – ответил за инспектора Гулда Джулиан Крейн.

Судья бросила на Кентли многозначительный взгляд и кивком головы разрешила продолжить допрос свидетеля.

– Но ведь наверняка в электронной почте мисс Николс имелась дата поступления на ее адрес данной видеозаписи, не так ли? – продолжил прессовать инспектора прокурор.

– Даже если она и была, то вряд ли сохранилась там до сих пор. Вы же понимаете, мисс Николс как представитель социальной службы никогда не подозревалась нами, а потому ее компьютер не был изъят полицией на самом начальном этапе расследования.

Грубейшая ошибка! Именно так Энтони охарактеризовал этот вопиющий промах полицейских. А сколько еще вот таких же грубейших ошибок они допустили в ходе следствия! Кто возьмется оспорить этот бесспорный факт? Впрочем, Кентли интересовали только даты. Судя по всему, ему не было дела до промахов в работе полиции.

– То есть вы и понятия не имеете, сколь долгое время обвиняемая могла хранить у себя эту видеозапись?

– Ни малейшего!

– Ваша честь! – раздался возмущенный голос Джулиана.

– Согласна с вами! – отреагировала судья на его протест и обратилась к прокурору: – Переходите к следующему вопросу, мистер Кентли!

Кентли послушно кивнул.

– Когда начались поиски Хло, была ли мисс Николс в курсе происходящего?

– Да.

– То есть она понимала всю степень озабоченности полиции, видела, какие усилия вы вместе со своими коллегами прилагаете к тому, чтобы обнаружить ребенка живым и невредимым?

– Наверняка понимала и все видела.

– Знала ли она о том, что к поискам девочки подключились представители общественности?

– Да, знала.

– Она что-нибудь говорила вам по этому поводу?

– По-моему, пару раз она сказала что-то вроде того, как трогательно видеть, что люди так неравнодушно реагируют на случившееся.

– Выглядела ли она расстроенной из-за того, что десятки людей жертвуют своим свободным временем, отправляясь на поиски девочки, которая – и она отлично знала это! – находится в полной безопасности и ей ничто не угрожает?

– Нет, расстроенной она не выглядела.

– А сама она, кстати, принимала участие в поисках?

– Нет.

– Вам не показалось это несколько странным?

– Нет! Она тогда попала под шквальный огонь прессы. Ей невозможно было даже на улице показаться. Сразу же все обрушивались на нее с обвинениями за то, что она недобросовестно выполняла свою работу.

Кентли повернулся в сторону присяжных. На его лице застыло выражение, которое было красноречивее всяких слов, оставшихся невысказанными. Да, пресса была права! Мисс Николс действительно из рук вон плохо справилась со своими профессиональными обязанностями. Точнее, она завалила их.

– И последний вопрос к вам, старший инспектор Гулд! – Он снова взглянул на полицейского. – Можете ли вы назвать хотя бы приблизительную сумму тех затрат, которые пошли на эти поиски? Во что это вылилось нашему налогоплательщику?

Гулд слегка откашлялся.

– На сегодняшний день эта сумма приближается к двум миллионам фунтов стерлингов. И это помимо тех расходов, которые были связаны с транспортировкой мисс Николс и девочки из Новой Зеландии и дальнейшими расследованиями по данному делу.