Следующим для дачи показаний пригласили Томи. Кардиган в морском стиле, шикарный галстук огненно-красного цвета. Шарлотта понимала, что он крайне раздосадован тем, что выступает в качестве свидетеля от стороны обвинения. Не отсюда ли его откровенно эпатажный вид? И даже некоторая растерянность. А ведь Томи не новичок в судейских коридорах. Ему и ранее неоднократно приходилось участвовать в самых разных процессах, а сегодня от него требуется лишь одно, о чем ему неоднократно напоминали в последние дни и Энтони, и сама Шарлотта. Говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

Именно так он и говорил! Правда, обвинитель из кожи лез, чтобы интерпретировать его ответы в более критическом ключе, чем они прозвучали на самом деле. Во всяком случае, все позитивные комментарии Томи умело смазывались репликами прокурора, либо как не относящиеся к делу, либо с намеренным искажением их смысла.

К тому моменту, как наступила очередь Джулиана задавать свои вопросы, Томи весь взмок от напряжения, а на его лице читалась откровенная неприязнь по отношению к Кентли.

– Как непосредственный руководитель мисс Николс, – начал Джулиан в своей обычной неспешной манере, – замечали ли вы, что ваша подчиненная привязалась к девочке сильнее, чем к другим детям?

– Да, замечал!

– И вас это встревожило?

– Конечно! Впрочем, как руководитель, я всегда начинаю тревожиться, когда кто-то из моих подчиненных начинает слишком эмоционально реагировать на исполнение своих служебных обязанностей.

– И часто такое случается?

– Постоянно! Такова уж специфика нашей работы!

– Как вы оцениваете профессиональные качества мисс Николс?

– Она была одной из лучших в нашем отделе.

– Проявляла ли она недобросовестность к исполнению своих служебных обязанностей?

– Никогда!

– Что-нибудь в поведении мисс Николс, что-то необычное, особенно в последнее время, указывало на то, что она замыслила похитить маленькую девочку, к которой так привязалась?

– Ничего и никогда!

– Спасибо, мистер Бургес!

Затем вызвали Джанет Гордон. Она подробно рассказала, как Шарлотта приводила Хло в детский сад, потом водила ее на детскую площадку для игр. И всегда это делала именно она, а не отец или мать девочки.

– Можете ли вы охарактеризовать нам, – спросил у нее Кентли, – какие отношения сложились между обвиняемой и Хло?

– Очень доверительные и близкие.

– Такие, какие обычно складываются у инспектора и подопечного ему ребенка, или ближе?

– Ближе, гораздо ближе! Что и понятно! Ведь о малышке больше некому было позаботиться, а потому Шарлотта чувствовала свою особую ответственность за Хло.

– И эта ответственность стала столь всеобъемлющей, что она захотела заполучить эту девочку себе?

– Вы намеренно задаете наводящий вопрос! – перебил Джулиан.

Прокурор был вынужден снять свой вопрос и задать следующий:

– Есть ли у вас какие-то основания полагать, что отношения, которые связывали мисс Николс с этой девочкой, выходили, так сказать, за рамки ее профессиональных обязанностей?

Джанет Гордон уставилась на Кентли непонимающим взглядом.

– Например, слышали ли вы, как девочка обращается к мисс Николс? Быть может, она называла мисс Николс мамой?

– Ваша честь! – рявкнул Джулиан, обращаясь к судье. – Можем ли мы вывести из зала суда коллегию присяжных?

– В этом нет необходимости, мистер Крейн! – ответила ему судья. И добавила, обращаясь уже непосредственно к присяжным: – Не обращайте внимания на последний вопрос! – Потом она устремила стальной взгляд непосредственно на прокурора. Но прежде чем она успела открыть рот, чтобы выразить ему порицание за такой откровенно наводящий вопрос, тот торопливо постарался разрядить обстановку.