Маленький городок в Германии. Секретный паломник (сборник) - Джон Ле Карре (1968, 1990)

– Каких документов?

– Для удостоверений личности, а потом для паспортов.

Она имела в виду не те паспорта, что приняты у нас. Это был внутренний паспорт для свободного передвижения в пределах Советского Союза. Там человек даже через дорогу без паспорта не мог перейти.

– То есть снимок лица? И без всяких улыбок?

– Да.

– А что ты сделала со своим старым паспортом, Белла?

Она не помнила.

– А что ты надевала для съемки? Какую одежду? – Я поцеловал ее грудь. – Что на тебе было тогда поверх вот этого?

– Блузка и галстук. О какой чепухе ты меня расспрашиваешь. Для чего?

– Белла, послушай меня внимательно. Есть хотя бы кто-то, о ком ты помнишь – среди соседей, одноклассников, друзей, родственников, – у кого могла сохраниться твоя старая фотография с зачесанными волосами? Кто-то, кому ты могла бы написать, с кем можно связаться?

Она ненадолго задумалась, удивленно глядя на меня, и сердито ответила:

– У меня есть тетушка.

– Как ее зовут?

Она назвала фамилию.

– Где она живет?

– В Риге, – ответила Белла. – С дядей Янеком.

Я тут же нашел конверт, усадил ее, все еще совершенно нагую, за стол и заставил написать адрес. Затем положил перед ней чистый лист бумаги и продиктовал письмо, которое она писала и одновременно переводила для меня.

– Белла… – Я заставил ее подняться на ноги и нежно поцеловал. – Расскажи мне еще кое о чем, Белла. Ты когда-нибудь посещала другую школу, если не считать той, что была в твоем родном городе?

Она помотала головой.

– Никаких летних школ? Или курсов? Например, для изучения иностранных языков?

– Нет.

– Ты учила в школе английский?

– Нет, конечно. Если бы учила, то умела бы говорить. Да что с тобой, Нед? Почему ты вдруг задаешь мне эти нелепые вопросы?

– «Маргаритка» попала в беду, – сказал я, все еще стоя с ней лицом к лицу. – Там была перестрелка. Брандта пули не задели, но другим досталось. Это все, что мне разрешили тебе сообщить. Завтра мы полетим в Лондон вместе. Ты и я. Нам зададут несколько вопросов, чтобы выяснить, что пошло не так.

Она закрыла глаза и задрожала всем телом, приоткрыв рот в немом крике.

– Я верю тебе, – сказал я, – и хочу помочь. И Брандту тоже. Это правда.

Постепенно Белла успокоилась и положила голову мне на грудь, не переставая рыдать. Она снова превратилась в ребенка. Вероятно, она оставалась им всегда. И вполне возможно, помогая мне повзрослеть, она лишь увеличила отчуждение между нами. Я привез для нее британский паспорт. Своего национального документа у Беллы не было. Ночь она провела со мной, вцепившись в меня, действительно как тонущее дитя. Мы оба не сомкнули глаз.

В самолете она держалась за мою руку, но на самом деле нас уже разделяли целые континенты. А затем она заговорила голосом, какого я никогда прежде не слышал. Жестким, взрослым, исполненным печали и разочарования, напомнившим мне Стефани, когда на острове она пророчески предостерегала меня.

– Es ist ein reiner Unsinn, – сказала она. – Все это чистый вздор.

– О чем ты?

Она отняла руку жестом, в котором я увидел не злость, а безмерное отчаяние.

– Вы заставляете их рисковать, а потом смотрите, что будет дальше. Если их не убивают, они становятся героями. Если гибнут – считаются мучениками. Причем вы не приобретаете при этом ничего особенно ценного, но все равно толкаете моих братьев на самоубийство. Чего вы добиваетесь? Хотите, чтобы мы подняли восстание и расправились с русскими угнетателями? А вы придете нам на помощь, если мы попытаемся? Не думаю. Мне кажется, вы занимаетесь этим, потому что вам больше нечего делать. Если хочешь знать мое мнение, нам от вас никакой пользы.