Маленький городок в Германии. Секретный паломник (сборник) - Джон Ле Карре (1968, 1990)

– Рассказывать особенно нечего. Только дядя вел себя чудаковато. Постоянно менял политические взгляды. Он был очень хорошим рассказчиком. Я имею в виду Лео. Помню, вспоминал при нас, как сидел с дядей в подвале в Хампстеде. Вокруг падали бомбы, а он делал сладости типа конфет с помощью специальной машинки. Из сухофруктов. Расплющивал их, потом обваливал в сахаре и раскладывал по жестяным коробочкам. Причем наш Лео часто сплевывал на них назло дяде. Моя жена ужаснулась, когда услышала об этом. Но я ей сказал: «Не будь такой глупой. Это все от отчаяния. Лео натерпелся лишений в жизни. И не знал в детстве любви, как мы с тобой, пойми».

Ощупав карманы, Тернер бережно снял пиджак с вешалки и приложил к собственным широченным плечам.

– Маловат для мужчины, верно?

– Лео любит приодеться, – сказал Гонт вместо ответа. – Всегда опрятный и ухоженный.

– Вашего размера?

Тернер протянул пиджак Гонту, но тот отшатнулся не без отвращения.

– Нет, он меньше меня, – произнес он, помолчав и все еще разглядывая пиджак. – Типа танцовщика. Легкий, как бабочка. Порой казалось, что он носит скрытые высокие каблуки.

– Голубой?

– Нет, конечно, – ответил Гонт, снова заметно шокированный и даже слегка покрасневший при упоминании этиго слова.

– Вы-то откуда знаете?

– Он приличный человек, вот откуда, – ответил Гонт с неожиданным пылом. – Даже если сделал что-то плохое.

– Набожный?

– Он ко всему проявлял уважительное отношение. К религии тоже. Не был нахальным и высокомерным, даром что иностранец.

– Что еще он рассказывал о своем дяде?

– Больше ничего.

– Вы упомянули о его политических взглядах. Что-нибудь об этом? – Тернер осматривал письменный стол, изучая замки ящиков. Затем бросил пиджак на спинку стула и протянул руку за ключами. Гонт с неохотой снял их со связки.

– Ничего. Мне ничего не ведомо про его политические взгляды.

– А кто утверждает, что он сделал нечто дурное?

– Да вы на себя поглядите. Устроили здесь, понимаете, настоящий обыск. Измеряете его рост. Мне все это не по душе.

– Что же, интересно, он мог такого натворить? Чтобы я рылся у него в кабинете, а?

– Одному богу известно.

– Да будет благословенна мудрость Господня. – Тернер выдвинул верхний ящик. – Вот например, у вас есть такой ежедневник?

Ежедневник был в обложке из дорогой синей ткани с золотой эмблемой в виде королевского герба.

– Нет.

– Бедный мистер Гонт. Слишком мелкая сошка? – Тернер листал страницы, начав с последней. Один раз задержался на чем-то и нахмурился. Затем снова остановился, сделав запись в черном блокноте.

– Они предназначаются для сотрудников уровня советника или выше. Вот вам и причина, – пояснил Гонт с обидой. – Я сам отказался от такого.

– То есть он вам его предлагал, точно? Еще одна из его приманок, надо полагать. Как это было? Наверняка стащил пачку из секретариата, чтобы раздать приятелям на первом этаже. «Вот вам еще подарки, парни. Там таких полно. Держите на память от своего человека наверху». Так все обстояло, а, Гонт? Но христианская добродетель заставила вас проявить сдержанность, верно?

Закрыв ежедневник, он выдвинул нижний ящик.

– А даже если так, вам никто не давал права рыться в его столе подобным образом. Из-за такой мелочи! Стащить несколько ежедневников – едва ли крупный проступок, не кража века. – Его акцент уроженца Уэльса преодолел все барьеры и вырвался на свободу.

– Вы же праведный христианин, Гонт. Вам все дьявольские козни известны гораздо лучше, чем мне. Мелкий проступок ведет к большим бедам, так ведь сказано? Укради сегодня яблоко, а завтра угонишь грузовик из сада. Вы же знаете порядок вещей, Гонт. Что еще он вам рассказывал о себе? Какие-нибудь другие детские воспоминания были?

Он нашел нож для бумаг с тонким серебряным лезвием и широкой плоской рукояткой, а потом прочитал гравировку на подставке настольной лампы.