Хельмут Ньютон. Автобиография - Хельмут Ньютон (2002)

Я был простодушным пареньком из австралийского буша, не знавшим, что делать. Я не понимал английского образа жизни и не интересовался им. Помню, как я сфотографировал девушку, прислонившуюся к фонарному столбу, и редактор сказал мне: «Хельмут, настоящая дама никогда не прислоняется к фонарному столбу». У меня затянулся период неопределенности. Я приносил свои снимки домой и показывал их Джун, но бедняжка лишь делала постное лицо. Она не хотела расстраивать меня и только приговаривала: «Ах, Хельмут, Хельмут!» Я пребывал в замешательстве и панически боялся продемонстрировать профессиональную непригодность. После беззаботной жизни в Австралии, где мое самолюбие поддерживали друзья и клиенты и где у меня не было конкурентов, которых стоило бы упоминать, я отчаянно старался удержаться на плаву. Одежда, которую мне приходилось фотографировать, была однообразной и до отвращения благопристойной.

Это было за год до революции на Карнаби-стрит и начала эпохи «бурных шестидесятых», до Бэйли, Даффи и Донована. Это было время двойных комплектов из джерси, жемчугов и цветочных композиций. В модных журналах существовало два постоянных раздела. Один назывался «Шопхаунд» [12] и состоял из маленьких фотографических натюрмортов с изображениями шарфов, туфель и женских сумочек. Другой ужасный раздел назывался «Миссис Эксетер». Постоянной моделью для «Миссис Эксетер» была любезная седовласая дама, демонстрировавшая одежду для пожилых женщин. Наверное, она была действительно очаровательной тридцать лет назад. Пока Клод получал все интересные задания по съемке моделей, злосчастный Хельмут из австралийского захолустья занимался разделами «Шопхаунд» и «Миссис Эксетер». Если мне везло, я получал несколько страниц для другого постоянного раздела «Больше вкус, чем деньги». Мне не давали работать с топ-моделями Сьюзен Абрамс или Фионой Кэмпбелл Уотерс, да я бы и не знал, как их снимать, если бы получил такое задание. Вершиной моих достижений были съемки Энид Мюних, да и это случалось нечасто. Я подвергал бедную девушку адским мучениям и однажды заставил ее ползать по полу фотостудии, поедая виноград. Бог знает, зачем я это сделал – снимки получились ужасные!

Главным художником журнала был Джон Парсонс – пассивный гомосексуалист, который с трудом заставлял себя просматривать мои снимки. Мне было стыдно смотреть ему в глаза.

Заместителем главного редактора была Клэр, носившая титул леди Рэндлшэм. Она была тощей, как грабли, и жесткой, как гвоздь, но при этом мастером своего дела. Ее любимым фотографом был Клод; она буквально обожала его. Мне же приходилось очень нелегко. Клэр относилась ко мне как к неотесанной деревенщине и была совершенно права, поскольку я не выказывал признаков таланта. Она презирала меня, хотя через несколько лет, когда мы встретились в Париже, ее отношение совершенно изменилось. Клэр ушла из Vogue и работала редактором раздела моды в журнале Queen. Теперь уже я от души отыгрался на ней. Должен сказать, я могу быть очень жестоким, но когда человека легко заставить страдать, то я великодушен и не утруждаю себя. Джун спрашивает: «Почему ты позволяешь этому человеку так относиться к себе?» – а я отвечаю: «Его слишком легко уничтожить. Когда человека трудно уничтожить, это гораздо интереснее».

На показы коллекций одежды приглашали знаменитых фотографов из Парижа и Нью-Йорка. Тогда уже не только я, но и Клод страдал от зависти и ревности. Я находился под большим впечатлением от этих мэтров. Они прибывали с блеском и помпой, с камерами и ассистентами. Это еще сильнее угнетало меня, потому что я был очень честолюбив.

...

Мы с Джун на Пикадилли-Серкус в Лондоне, 1956 г. Мы пользовались этой фотографией, сделанной Клодом Вирджином, в качестве рождественской открытки для наших друзей