Хуртиг понял, почему Эйстейн честно рассказал про абонентский ящик. Они хотели, чтобы их увидели, хотели, чтобы их раскрыли, хотели продемонстрировать свое превосходство.

Нарциссизм.

Хуртиг снова посмотрел на картину. И на подпись.

– Что значит «vixi»?

– «Vixi» значит то же, что и число 17. Шесть плюс одиннадцать римскими цифрами. А еще «vixi» на латыни значит – «я жил». Семнадцать – число смерти. Я жил, следовательно, я уже мертв.

Психопатия.

Если раньше Хуртиг видел перед собой разрозненные фрагменты головоломки, то теперь мог свести элементы воедино и рассмотреть картинку.

Макиавеллизм.

Он видел, какие детали должны стать водой или небом, а какие – лесом или травой.

Рисунок начинал проступать.

Эмилия Свенссон оказалась права. Темная Триада. Тяжелое расстройство личности.

Исаак смешал еще один коктейль и протянул стакан Эйстейну. Они кивнули друг другу, и Эйстейн сделал несколько больших глотков. Его лицо было сосредоточенным.

– Я люблю тебя, Йенс. – сказал Исаак погодя. – Помнишь, что я говорил тебе там, на мостках на Рунмарё?

Хуртиг слушал, позволяя словам врезаться в память.

– Ты… – попытался он, но дальше не получилось.

– Я цитировал «Фауста». И сказал: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»

Мельчайшие детали высекали правду из извращенной мысли.

Хуртиг видел, что Эйстейн допил свой стакан. Исаак сказал что-то им с Ваньей, и их тени съежились на полу, когда они выходили из помещения.

Хуртиг задышал медленно, и поначалу показалось, что он и правда дышит медленно, но, опустив глаза, он увидел, как грудь поднимается и опускается короткими поверхностными толчками.

Спокойно, подумал он. Спокойно.

Он попытался открыть рот, но челюсти словно привинтили одну к другой огромным болтом бессловесности, отчего зубы не могли разжаться.

Снова голос Исаака; по какой-то причине он действовал даже успокоительно:

– Римский философ Сенека говорил, что мудрый живет столько, сколько должен, а не столько, сколько может. Вопрос не в том, умереть раньше или позже. Вопрос в том, умереть достойно или скверно.

Не имея сил сделать хоть что-нибудь, Хуртиг смотрел, как Исаак кладет на стол револьвер.

Иво

Промышленный район Вестерберга

Когда они выезжали с Бергсгатан, была плохая видимость из-за сильного снегопада.

Жанетт Чильберг просила по телефону подкрепления.

От быстрой езды Андрича слегка мутило, и он стал смотреть в боковое окно. Весь свет Стокгольма в виде желтых и красных точек за завесой свежего белого снега. Патологоанатом сидел сзади, а Жанетт – рядом с Олундом, который вел машину. Тревога за Хуртига читалась в глазах Жанетт и ее резких движениях.

Черная меланхолия

Промышленный район Вестерберга

Время, проведенное в больнице, не принесло маме пользы, и она страдала от депрессии. А так как их с отцом жизнь крутилась вокруг Христа, они решили, что она одержима бесами. Отец Симона, Вильгельм, заказал аолепт и хибернал, и я прочитал, что эти лекарства оказывают воздействие на нервную систему, но от них у мамы только мутилось в голове.

Старейшины уверились, что традиционное лечение медикаментами не может помочь ей, и под конец сочли, что ее заболевание – духовного происхождения, аминь. И она попросила их изгнать демонов, живших внутри нее.

Развитие мысли от первой вспышки озарения до оформленной идеи идет по тому же пути, что и развитие религии.

Сначала – откровение. Видение, которое поначалу представляется безумным. Побыв некоторое время в покое, мысль созревает и время от времени представляется утопической. Может быть, даже революционной. И тогда приходит время убедить мир в том, что ты увидел истину.

Не каждому это под силу.

Но я должен обязательно попытаться объяснить ему.