Стеклянные тела - Эрик Аксл Сунд (2014)

Будет тесно и, наверное, душно. И пахнуть будет плохо. Реально плохо. Кажется, внизу уже начало вонять. Под сценой, невидимые для публики, лежали отбросы с бойни, рыбьи кишки и несколько дохлых крыс. «Burning Corpses» думали, что будет круче, если подвесить все к потолку на крюках, как делают другие, но Симон считал, что разбросать все это под сценой – еще отвратительнее. Пусть все начнется как бы крадучись. Голод всегда приходит крадучись.

Симон наблюдал за начинавшимся столпотворением. Если прищуриться, люди похожи на насекомых, на черных жуков, может, каждый – мокрица или таракан. Симон не знал, как долго он сидел в гримерной и таращился вниз, но группа разогрева уже начала играть; халтура, как он и ожидал, но публике нравится.

Через сорок пять бесконечных, как вечность, минут они закончили и убрались тем же путем, каким пришли, – через публику, их хлопали по спинам, как рок-звезд, после чего они протиснулись к выходу. Школьники, которые дисциплинированно ходят курить на улицу.

Опустился черный занавес, отделив сцену от публики.

Бойня, семь на пять метров.

Один из рабочих сцены вышел на помост, неся в обеих руках по большому пластмассовому ведру. Поставив ведра на пол, он, едва сдерживая тошноту, снял крышки. Покрытый с головы до ног белой мукой, рабочий вытряхнул из ведер на пол сцены рыбьи кишки.

Двое других вкатили на помост стробоскоп. Он был незаменим для визуальных эффектов и назывался «Падучая» – по старому названию эпилепсии. Круговые вспышки заставляют людей терять равновесие и падать, а жар от ламп такой, что можно обжечься, если подойти к аппарату слишком близко. У Симона были такие ожоги: один на плече и еще один, большой, похожий на змею, – на спине.

Тема сегодняшнего вечера – причиняем себе боль.

Несмотря на тщательно продуманную программу, Симон понимал: случиться может что угодно, и вспомнит он потом немногое.

Айман

Полуостров Бьере

Общаясь с людьми, подверженными зависимостям, Айман словно заражалась от них. Нечто вроде эффекта плацебо: в таких случаях она тоже словно пьянела. Время от времени Айман выпивала бокал вина, но это случалось очень редко и практически никогда с тех пор, как она забеременела.

Алкоголь похищает мозги, как террорист. Допамин и эндорфин, собственный морфин мозга, запускают систему поощрений, и чувство удовлетворенности жизнью возрастает. В этом и заключается соблазн.

Мозг, однажды обманутый, не забывает приятных ощущений и с удовольствием позволяет обмануть себя снова.

Если дофамины и эндорфины – ключ зажигания, то глутамат – педаль газа. Это вещество-акселератор, оно влияет на центральные функции мозга, такие как память и, грубо говоря, способность мыслить. Влияние это полностью негативно и ухудшает способность принимать разумные решения, а также помнить их. И наконец, педаль тормоза – это нейромедиатор с обозначением ГАМК, разновидность масляной кислоты, которая замедляет реакции. Пьяницы делаются неуклюжими и медлительными.

Иными словами, Господень совет человеку – проявлять умеренность с алкоголем – в равной степени внятен и разумен.

Айман знала все это; вот почему она пила нечасто. Но знала она и то, что люди редко читают медицинскую литературу.

При проведении медицинских экспериментов объектом исследования, по этическим причинам, бывают не люди, а животные вроде мышей или кроликов. Эти зверьки проявляют весьма специфическую реакцию на алкоголь. Если посадить мышь в замкнутое пространство, где стоит миска с водой и миска с высокоградусным спиртом, мышь в ста процентах случаев выберет спирт. Однако мышь отличается от человека тем, что никогда не напивается до бесчувствия. Когда концентрация алкоголя в ее крови достигает примерно одного промилле, мышь прекращает пить. Ее слегка водит из стороны в сторону, но она не теряет координации. Мышь инстинктивно знает, как получить удовольствие от алкоголя, а человек – нет.